Настоящее правило определяет, что епископ один не может судить ни епископа, у которого тяжба с кем-либо другим, ни пресвитера или любого другого клирика, имеющего разногласие с ним самим, согласно IV Всел. 9. Епископ один не может также извергнуть из сана пресвитера или диакона, которого обвиняет кто-либо другой, согласно 12-му правилу настоящего Собора.
Смотри также Апост. 74, II Всел. 6 и 16-е правило настоящего Собора.
Правило 119 (108)
Был издан закон о том, чтобы каждый принимал на себя подвиг христианства по свободному произволению.
(Неокесар. 12; Карфаг. 110.)
Согласно 110-му правилу настоящего Собора, был издан императорский закон, который постановляет, чтобы донатисты вступали в единение с Кафолической Церковью, и некоторым образом принуждает их к этому. Поэтому настоящее правило говорит, что был издан закон (имеется в виду императорский, см. предисловие к апостольским правилам) [294] о том, что каждый должен принимать христианство [[295]] по собственному желанию и свободному произволению, потому что добродетель (ἡ ἀρετή) по самому своему названию – это то, что следует избирать (αἱρετή) добровольно, а не навязывать силой и принудительно. Ведь то, что бывает по принуждению и необходимости, не надежно и прочно, а временно и недолговечно. Потому Господь и говорит: Кто хочет идти за Мною (Мф. 16:24) – и т. д. Обрати внимание, что правило назвало христианскую веру подвигом, показывая этим, что христианин должен подвизаться во всякой добродетели: воздержании, смиренномудрии, любви и пр. Ведь тот, кто в этом не подвизается, христианин только по имени, а не на деле.
Смотри также Неокесар. 12.
Правило 120 (109)
Угодно было: всякому, кто говорит, что Адам, первозданный человек, сотворен смертным, так что независимо от того, согрешил бы он или нет, он умер бы телом, т. е. вышел бы из тела не в наказание за грех, но по необходимости природы, да будет анафема.
(Карфаг. 121–127.)
Настоящее правило опровергает ересь Пелагия и его ученика Целестия. Поскольку, по их мнению (как свидетельствует божественный Августин в книге о прародительском грехе, гл. 5 и 6), первородный грех не передается с рождением человека и состоит в погрешности не природы, а воли, то Адам, заключали они, умер этой естественной смертью не вследствие произвольного греха, а по необходимости естества, которое изначально было сотворено смертным и должно было умереть независимо от того, согрешил бы Адам или не согрешил произвольно.
Опровергая это еретическое мнение, Собор анафематствует утверждающих его. Ведь если бы Адам был смертным по необходимости естества, то, во-первых, Бог, создавший его природу такой, стал бы творцом и виновником смерти. Но Бог не сотворил смерти (Прем. 1:13), согласно Писанию. Во-вторых, та плоть, какую имел Адам до преступления, не отличалась бы от нашей – и она была бы такой же дебелой, смертной и непокорной, как и наша, поскольку и мы, в состоянии после преступления, по той же необходимости природы смертны и непременно умрем. Но Григорий Богослов (в слове на Рождество Христово) утверждает, что той дебелой, смертной и непокорной плоти, какую мы носим сейчас, у Адама до преступления не было – она стала такой только после преступления. [296] И в-третьих, если смерть произошла от природы, как же Павел говорит, что смерть вошла в мир грехом (Рим. 5:12), а Соломон – но завистью диавола вошла в мир смерть (Прем. 2:24)?
Значит, согласно этому правилу, Бог сотворил человека не смертным по природной необходимости, а бессмертным по природе [[297]]. И поскольку благости не свойственно никого принуждать к добру, то Он сотворил человека с душой самовластной, чтобы человек устремлялся к добру произвольно и пребывал в нем не по необходимости и принуждению, а свободно и добровольно, и, пребывая таким образом в добре произвольно, в силу этого сохранил бы и естественное бессмертие своего тела. Но поскольку он по собственному произволению устремился ко злу, то был уже не в силах удержать своего тела в его естественном бессмертии, в котором оно было создано. А от этого возникла телесная смерть. И чтобы выразиться яснее, скажу вслед за великим Григорием Фессалоникийским: поскольку лучшая и высшая часть человека, душа, из-за греха [[298]] и преступления отделилась от подлинной жизни, которая есть благодать Божия, и уклонилась к подлинной смерти, т. е. ко злу, то и низшая часть, тело, отделилась от естественной жизни и подверглась противоестественной смерти. [299] И как душа, по природе подчиненная Богу, перестала подчиняться Ему, так и тело, по природе подчиненное душе, вышло из подчинения ей, что выразилось в беспорядочности его чувств, страстей и, наконец, в распаде его на элементы, из которых оно состоит, т. е. в смерти.
294
Очевидно, прп. Никодим имеет в виду «Предисловие о священных правилах вообще. Что такое правило?» (см. в настоящем издании: т. 1).
295
Христианство, по определению одного богоносного отца, – это «презрение ко всему человеческому ради исповедания Христа». И еще: «Христианство – это познание благочестия, ведущее в жизнь вечную». А Василий Великий дает и такое определение: «Христианство есть уподобление Богу, насколько это возможно для человеческой природы» (Шестоднев. Беседа 10). {
297
Поэтому Григорий Синаит и говорит (Добротолюбие. С. 880): «Человек создан нетленным без влаги, каким и воскреснет. Не неизменным, однако и не изменяемым. Он обладал силой (об этой силе см. примеч. к 124-му правилу о свободе воли. –
Во-вторых, неужели Бог, сотворив человека в таком промежуточном состоянии, желал, чтобы он в равной мере устремлялся к бессмертию и к смертности? Это также неверно. Если же они заявляют, что Григорий Богослов в слове на Рождество Христово говорит, что человек сотворен между величием и смирением, {
Никакой природной способности подвергаться тлению у Адама не было: во-первых, потому, что эта способность, собственно говоря, является не способностью, а скорее ее отсутствием, недостатком и немощью. Во-вторых, если бы эта способность была природной, тогда Бог оказался бы виновником тления и смерти, поскольку дал такую природную способность, и, напротив, человек, подвергшийся тлению, был бы в том невиновен. И в-третьих, если у Адама была природная способность подвергаться тлению, то очевидно, что он был тленным по природной необходимости, поскольку всякая природная способность, если не встречает препятствий, обязательно должна приходить в действие. А это противоречит настоящему правилу, которое предает анафеме утверждающих, что Адам смертен по естественной необходимости. Итак, все это нелепо, почему и посылки, из которых все это следует, нелепы и ложны. Поэтому известные слова Августина (О книге Бытия буквально. Кн. 6, гл. 28) о том, что тело до грехопадения было и смертным, и бессмертным, могло умереть, а могло и не умирать, нужно понимать в том смысле, что оно могло умереть, если бы человек из-за способности сделать свободный выбор обратился ко злу.
Удивляюсь, как Корессий мог сказать, что Адам был тленен по природе из-за материи, с которой сопряжено лишение, и из-за природных теплоты и влажности, а также противостояния природных элементов. Ведь у того тела не было никакого противостояния в веществе между теплотой и влажностью элементов, поскольку в состоянии невинности все это двигалось гармонично и упорядоченно и подчинялось господству души. Вероятно, сказавшие, что Адам был способен умереть, имели в виду способность Адама к свободному выбору и к пожеланиям, подобно тому как в Евангелии о Господе говорится, что Он
298
Сирах говорит, что грех Адама состоял в гордости:
Богословы считают, что Ева в этом грехе виновна больше, чем Адам, поскольку она обольстила его. По этому поводу Сирах говорит: