Опять захотелось возразить, что я не девчонка уже, но я вовремя остановилась. Если не девчонка, то кто тогда? Подросток, тинейджер? Звучит как-то не оч. Взрослая? Явно уж нет, судя по тому, что творю. Да и вообще, спорить нечего. Да, я девчонка, а кто скажет, что мальчишка, пусть первый бросит в меня камень.
- Лучше расскажи, как у тебя раньше было? О себе расскажи. Характеристика у меня, конечно, есть, но она не заменит рассказ из первых уст, - подмигнул классрук.
И я почему-то выложила ему всё как на духу. Что-то было такое в англичанине, что вызывало приступ безграничного доверия к нему. Рассказала и про семью, и про уже не помню, какую по счёту смену школы, и про постоянные разъезды родителей. Последнее прозвучало даже как-то немного жалобно. Как будто я не самостоятельная личность. Станислав Игорич кивал, угукал и, кажется, даже что-то себе пару раз записал. Имена матери и бати точно нашли своё место в его блокноте, как и наш адрес.
- Слушай, Алиса, у тебя ведь, наверное, сотовый есть?
- Есть, - ответила я, пытаясь поточнее угадать, как он будет спрашивать номер, какой приём применит.
- Тогда запиши мой номер, чтобы позвонить. Ну так, на всякий случай. Мало и что может произойти, пока твоих родителей нет дома.
Вот это да. Станислав Игорич продиктовал свой номер, я записала. И что, он даже дозвон не попросит сделать? Я уж собралась открыть рот и спросить его об этой волнующей детали, но он, видимо, и сам понимал, что я поинтересуюсь.
- Мне твоего номера не надо, названивать и заставлять ходить в школу или ещё чего не буду. А если ты напишешь или позвонишь, и так пойму, что это ты.
«А как», собралась спросить я, но классный снова меня опередил:
- Этот номер только ты сейчас знаешь, а остальные на рабочий звонят.
Что ж, я, разумеется, польщена таким доверием, но абсолютно не понимаю, чем оно вызвано. И, кажется, ещё не скоро узнаю, судя по виду моего дядьки-маньяка. Ну и ладно. Не больно-то и хотелось. Номер есть, хотя всё равно вряд ли им воспользуюсь. Ну какие тут ЧП могут быть? В такой-то глуши?
- Спасибо, - только и сказала я. - До свидания, Станислав Игоревич.
- Ага, до свидания. Смотри, не опаздывай на уроки. Мы увидимся только в среду, но я буду за тобой следить, - он сделал жест, изображающий слежку, и ухмыльнулся. Я улыбнулась в ответ, кивнула ему и довольная почапала домой.
И первые недели учёбы прошли хорошо, на второй как раз вернулись родители, привезли, как всегда, всяких научно-ценных сувениров, поцеловали меня в щёки своими пыльными губами и отсыпались пару дней. Потом мы некоторое время мирно жили вместе, но вскоре папка с мамкой, намылили лыжи в другую экспедицию и помахали мне ручкой. Тут как раз подошли осенние каникулы. Нет, хороших знакомых и даже, пожалуй, друзей мне хватало среди одноклассников, но всё равно что-то, как будто, было не так. В последний день первой четверти я смеялась над собой вместе с одноклассниками, описывая это странное чувство неправильности.
На последнем классном часе Станислав Игоревич дал напутствие не лениться на каникулах, вовремя сделать заданную домашку и прочая, и прочая. Подмигнул нам (а мне показалось, что конкретно мне подмигнул). Ну и отпустил с богом.
После этого почти все дружно завалились в небольшое кафе, заняв всю его скудную площадь, наелись мороженого, наболтались, обсудили прошедшее с начала учёбы время, перемыли косточки всем преподам, кроме непокобелимого Станислава Игоревича, и, довольные, начали расходиться по домам.
Я шла одна, сама отказалась от компании. Почему-то вдруг захотелось насладиться воздухом, начинающим пропитываться морозцем. Листья ещё висели на деревьях вымокшим, бессмысленным грузом, но уже чувствовалось, что это межсезонье ненадолго. В маленьких городах снег обычно выпадает раньше. А я люблю снег. Не знаю даже, почему. Вот люблю - и всё. Многие дети любят, скажете вы. Но немногие продолжают любить в более старшем возрасте. А я всё ещё люблю. Возможно, потому что у него какой-то такой особенный запах, и вместе с приходом снега хочется кутаться в плед и пить горячий шоколад. Или какао. А я люблю какао, что тоже необычно для уже достаточно выросшего человека.
Вот с такими светлыми и приятными мыслями я вышагивала домой. Поднималась на пятый этаж. Рылась в сумке, доставая ключи.
А потом я бросила взгляд на замок.
И стало холодно, прошиб пот.
Потому что замок был грубо вскрыт, и дверь демонстрировала прихожую через узкую щель в проёме.
Я оцепенела. Сглотнула. Не то, чтобы я была пугливая, но такая штука ведь кого угодно в панику введёт.
Прислушалась. Изнутри не доносилось ни звука. С моим чутким собачьим слухом я была уверена: если бы в квартире ещё кто-то был, я бы поняла. Но всё равно было жутко ссыкотно.