- И чем же он идеален?
- Тем, что это мир без проблем. Мы всегда живём, мучаясь неопределённостью выбора. Я как-то слышала, что выбор - это самое тяжелое, что выпадает на долю человека.
Классный кивнул, мол, продолжай.
- Человек совершает выбор, а потом начинает сомневаться, правильно ли поступил? Может, всё-таки, идеальным было другое решение? Может, он сейчас не на своём месте? И мы все выбираем, мечемся, а в результате не получаем ответ на самый главный вопрос: в чём смысл нашей жизни. Так?
- Так.
Я плюхнулась на диван, не обращая внимания на неодобрительный взгляд классрука и жалобный скрип самого дивана, немного подвинулась, чтобы было удобнее смотреть мужчине.
- А это самое «общество потребления», - я аж подскочила на месте. - Да оно всегда было, есть и будет, просто меняется то, что потребляет человек. И потом, каждый ведь не только потребляет, но и производит что-то. Оказывает какие-то услуги. А Хаксли рисует нам такой идеальный мир, где у каждого есть своё место, где люди живут без моральных мучений, где каждый знает: это моё место. Даже если он кретин из ранга Е.
- Полукретин, - поправил меня с улыбкой Станислав Игорич.
- Тем более. Понимаешь, - я так вошла в раж, что даже не заметила, как перешла на «ты», - у них есть свой чётко и красиво отстроенный мир. Логичный. Удобный. И если ты альфа-плюсовик, который ощущает себя не на своём месте в этом мире, у тебя появляется выбор. Ты можешь отправиться туда, где тебе будет комфортно среди таких же задумывающихся о сущем людей. То есть весь ад и антиутопия творятся на самом деле только в голове Дикаря, которого занесло в чужой мир. Для него это шок, потому что всё, ВСЁ не так. Ты тоже чувствуешь этот смысл в романе? - смело спросила я. А через долгий миг тишины поняла, КАК говорила с преподавателем старше меня на 20 с хвостиком лет. И немного стушевалась. С одной стороны, он не прерывал меня замечанием, возвращая к субординации. С другой, не дело так расхолаживать ученицу.
А я ведь просто маленькая девочка для этого взрослого человека. Девчонка.
Я ждала, что сейчас он скажет что-нибудь этакое, тыкнув меня носом в оплошность. Но когда я подняла глаза, он просто серьёзно смотрел на меня. Без обычных смешинок в глазах, ухмылок. Смотрел, будто пронзая своими серыми глазами, проникая взглядом до самых потаённых уголков сердца. А потом взял меня за руку, приблизив своё лицо к моему. Как бы посвящая в тайну.
- Да, я тоже чувствую это. Люди кричат о своей потребности в свободе, но эта свобода причиняет им одну головную боль. Они мучаются разнообразными «если бы да кабы», не успевая насладиться временем своей жизни. Они совершают преступления, впадают в истерию. Женщины умирают при родах или бросают детей. А дети очень легко превращаются в изгоев из-за какого-то небольшого отличия от остальных. И таких детей намного больше, чем их может быть в таком «дивном новом мире». Просто люди НАШЕГО мира - ужасные лицемеры.
Последние его слова прозвучали каким-то свистящим шепотом в нескольких миллиметрах от моего уха. И мужчина медленно начал отклоняться назад, не отнимая руки. Не знаю, что на меня вдруг нашло, но я подалась вперёд и, не успев подумать о том, что делаю, коснулась его губ своими губами. Быстро, вскользь. На одно краткое мгновение. Замерла, испугалась. А потом поцеловала его ещё раз. Уже вложив в поцелуй всю нежность, на которую была способна. Благодаря его за мои чудесные спасения. За его заботу. За взрослые разговоры. За то, что он - это он.
Станислав Игоревич застыл как каменный истукан и, кажется, даже слегка похолодел. Смотрел на меня расширившимися зрачками, будто хотел поглотить меня тьмой в глуби серых с зелёными прожилками глаз. Да, теперь-то я хорошо разглядела его глаза. На всю оставшуюся жизнь насмотрелась, наверное. Которая будет, чую, короткой. Потому что сейчас мой учитель стряхнёт с себя оцепенение и точно убьёт вконец обнаглевшую школьницу. И за обращение на «ты», и за поцелуи. В общем, за всё хорошее.
Смекнув, что дело запахло жареным, я еле слышно пискнула «Извините» и вылетела из кухни. Спрятаться. Спальня не закрывается, так хоть под одеяло залезу. Как в детской игре. «Я в домике». И меня не достанут. Не придётся отвечать за мои же безбашенные поступки.
POV Станислава Игоревича
Твою ж за ногу! Что ты делаешь, старый осёл?! Хотя какой там осёл. Просто и ясно: совратитель малолетних. По тебе медленно начинает плакать статья. Вот она пускает одну слезу, её догоняет вторая...Ты о чём думал, идиот, оказывая ей знаки внимания?! Думал, свалилась на тебя с неба девчонка, так можно ей голову дурить? Одной трагедии в жизни не хватило? Ох, отольются кошке мышкины слёзки...