Девлин откидывает мою голову назад.
— Считай это прыжком от Геррерос дель баррио в семью Девлин. Я знаю, ты меня не разочаруешь.
Я не отвечаю. Я даже не знаю, могу ли что-то сказать, если захочу. Одно я знаю точно, я не Девлин, и никогда не буду одним из Девлинов.
— Я уважаю твой дух, но не вздумай снова драться с моими парнями или наводить хаос в моем доме, иначе ты труп. — Он выходит из комнаты, но сначала приказывает своим парням навести порядок в офисе до того, как он вернется.
Меня поднимают со стула. И следующее, что я знаю, меня запихивают на заднее сидение джипа.
— Не бунтуй против меня или Девлина, — говорит Родригез, пока мы едем обратно. — У нас большие планы, и ты мне нужен. У Девлина нет тех связей в Мексике, какие есть у нас. Это делает нас чрезвычайно ценными.
В данный момент я не ощущаю себя слишком ценным. Я чувствую так, будто моя голова сейчас взорвется.
— Останови машину, — приказывает Родригез, когда мы находимся в нескольких домах от Уэстфордов. Он открывает дверь и вытаскивает меня из машины наружу. — Позаботься о девчонке, с которой ты живешь. Мне бы не хотелось, чтобы с ней что-нибудь случилось. — Он забирается обратно в машину и кидает конверт с деньгами мне под ноги. — Через неделю ты будешь как новый. Я с тобой свяжусь, — говорит он и уезжает.
Я еле стою, но заставляю себя дойти до входной двери Уэстфордов. Поспорю, что я выгляжу так же, как чувствую: как полное дерьмо. Внутри, я пытаюсь проскользнуть в наверх, чтобы никто не заметил какое я кровавое месиво, осторожно закрывая футболкой нос, чтобы кровь не капала на ковер.
Я направляюсь прямиком в ванную, но проблема в том, что как раз как я пытаюсь зайти внутрь, из нее выходит Киара.
Она кидает на меня один взгляд, ахает, и закрывает рукой рот.
— Карлос! О Боже мой, что случилось?
— Ты все еще узнаешь меня с набитой мордой. Это хороший знак, так?
Глава 42
Киара
Мое сердце колотится в груди от страха и шока. Карлос протискивается мимо меня и наклоняется над раковиной.
— Закрой дверь, — говорит он, издавая стон от боли, сплевывая кровь. — Я не хочу, чтобы твои родители меня видели.
Я запираю дверь и подхожу к нему.
— Что произошло?
— Мне надрали задницу.
— Это я вижу. — Я хватаю полотенце с крючка и мочу его под краном. — Кто это сделал?
— Ты не хочешь это знать.
Он поласкает рот, затем смотрит на себя в зеркало.
Его разбитая губа все еще кровоточит, а левый глаз заплыл. Судя по тому, как он опирается на раковину, я только представить могу, как выглядит все его тело.
— Я думаю, что тебе надо пойти в больницу, — говорю ему я. — И позвонить в полицию.
Он поворачивается ко мне и кривится от боли, ему очевидно больно двигаться.
— Никакой больницы. Никакой полиции, — говорит он. — Утром мне станет лучше.
— Ты не веришь в это, — когда он снова кривится, я чувствую его боль, как будто она моя собственная. — Садись, — говорю я, показывая на край ванной. — Я помогу тебе.
Карлос, должно быть настолько же эмоционально вымотан, насколько же, как и физически, потому что он садится на край ванны и не двигается, пока я снова мочу полотенце и нежно вытираю кровь с его губ, которые только вчера улыбались, когда я его целовала. Сейчас они не улыбаются.
Я осторожно промокаю его открытые порезы, до боли чувствуя, насколько близко мы сейчас друг к другу. Он останавливает мою руку, когда я провожу полотенцем по его опухшему лицу.
— Спасибо, — говорит он, когда я смотрю в его грустные глаза.
Мне нужно прервать этот интенсивный взгляд, поэтому я снова мочу и выжимаю полотенце. —
Я только надеюсь, что второй парень выглядит хуже.
Он издает тихий смешок.
— Их было пятеро. И все они выглядят лучше меня, хоть я и пытался это изменить в начале. Ты бы мной гордилась.
— Я сомневаюсь. Это ты начал это?
— Я не помню.
Пятеро? Я боюсь даже спрашивать про подробности, потому что меня мутит от одного взгляда на его раны. Но я хочу знать, что с ним случилось. На раковине лежит конверт. Я поднимаю его и замечаю, выглядывающие из него деньги. Стодолларовые купюры. И их много. Я показываю это Карлосу.
— Это твое? — спрашиваю я осторожно.
— Типа того.
Миллион различных сценариев того, как Карлос достал деньги, прокручивается у меня в голове. Среди них нет ни одного хорошего, но сейчас не время пилить его о том, почему и зачем он носит с собой кучу наличных. Его избили, и вполне возможно мне стоит настоять на походе в больницу.
Я поднимаю вверх палец.
— Следи глазами за моим пальцем. Я хочу удостовериться, что у тебя нет сотрясения мозга.
Я внимательно слежу за его зрачками, когда он следует за моим пальцем. Все выглядит нормально, но то, что он беспрекословно следует каждому моему слову, пугает меня. Я чувствовала бы себя лучше, если бы его осмотрел профессионал.
— Сними футболку, — говорю ему я, пока роюсь в ящичке с таблетками в поисках Тайленола.
— Зачем, ты хочешь закончить то, что мы начали вчера?
— Не смешно, Карлос.
— Ты права. Но предупреждаю, если я подниму руку выше головы, я, возможно, потеряю сознание. Мой бок меня просто убивает.
Зная, что его футболка и так уже разорвана и испорчена, я достаю ножницы из одного из ящиков и разрезаю футболку спереди.
— Как закончишь, можно я сделаю то же самое с твоей? — шутит он.
Я пытаюсь вести себя, как будто мы просто друзья, но он продолжает делать все эти намеки, что приводит меня в замешательство.
— Я думала, ты не хочешь отношений.
— Я и не хочу. Я хочу забыть о боли, и возможность, увидеть тебя голой, может помочь.
— Вот, — говорю я, втискивая ему в руки Тайленол и стаканчик с водой.
— Есть что посильнее?
— Нет, но я уверена, если бы ты позволил отвезти себя в больницу, там бы могли дать тебе что-нибудь посильнее.
Не отвечая, он откидывает голову назад и проглатывает таблетки. Я стаскиваю с него обрывки футболки и пытаюсь не ахать, когда осматриваю его раны. Я замечала раньше несколько старых шрамов на его теле, но то, что сделали на его груди и спине сегодня просто ужасно.
— Я и раньше бывал в драках, — говорит он мне, как будто это могло заставить меня чувствовать себя лучше.
— Может тебе стоит совсем их избегать, — предлагаю я, нежно протирая его спину и грудь. — У тебя порезы и синяки на спине, — говорю я. От вида каждой отметины мне хочется плакать.
— Я знаю, я чувствую каждый из них.
Закончив вытирать кровь, я делаю шаг назад. Он пытается улыбнуться, но его губа настолько опухла, что улыбка получается кривоватой.
— Я выгляжу лучше?
Я мотаю головой.
— Знаешь, ты не сможешь это скрыть от моих родителей. Один взгляд на тебя и они станут задавать вопросы.
— Я не хочу об этом думать. По крайней мере, не сейчас. — Он поднимается, хватается за живот и рычит от боли. — Я иду в кровать. Зайди ко мне утром, чтобы проверить, жив ли я еще.
Карлос поднимает свою футболку и конверт, заходит к себе в комнату и падает на кровать. Когда он поднимает взгляд, он замечает, что я последовала за ним.
— Я сказал тебе спасибо?
— Несколько раз.
— Хорошо. Потому что я признателен, хоть и редко это говорю.
Я накрываю его избитое тело одеялом.
— Я знаю.
Я начинаю уходить из комнаты, но слышу, как он начинает паниковать и его дыхание сбиваться. Он тянется ко мне.
— Не уходи. Пожалуйста.
Я сажусь рядом с ним на кровати, думая о том, боится ли он оставаться один или это что-то другое. Он просовывает руку мне под ногу и кладет голову на колено.
— Мне нужно тебя защитить, — говорит он мягко.
— От кого?
— El Diablo[75] .
— El Diablo. Кто это?