Элма отходит от меня, и вскоре дверь спальни закрывается с тихим щелчком. Мой член твёрд и болит, скрытый тренировочными штанами. Мне нужно кончить, чтобы расслабиться и заснуть, чёрт возьми. Я слишком взвинчен, и то, что в моём доме есть потрясающее искушение, совершенно не помогает.
Я просовываю ладонь под пояс пропитанных потом штанов и обхватываю пульсирующий член. Он горячий и чертовски твёрдый в моей хватке. Я пытаюсь представить себе образ новой методистки, потому что она, по крайней мере, ближе к моему возрасту. Светлые волосы. Большие сиськи. Пухлые губы.
Я грубо провожу рукой по своему члену, заставляя себя думать о Керри.
Но потом, как солнце, пробивающееся сквозь облака, я вижу её.
Элма.
Я мысленно возвращаюсь к тому, как она чуть раньше растянулась на диване, выставив напоказ свои голые бёдра. Я на мгновение представил себе, как будет выглядеть её плоть, если я пососу её кожу. Пурпурная и вся в синяках, без сомнения.
Я стону при мысли о том, чтобы раздвинуть её сладкие бёдра и вдохнуть то, что между ними.
— Твою мать, — шиплю я.
Так близко.
Не будь извращенцем, парень.
Керри.
Блондинка. Большие сиськи.
Нет.
В своих фантазиях я вижу карие глаза и почти чёрные волосы. Тонкие пальцы касаются её поверх шорт. Этого образа достаточно, и я взрываюсь. Сперма выплёскивается наружу, горячая и яростная, пропитывая нижнюю часть моей футболки. Я лежу так с минуту, моя грудь быстро поднимается и опускается, пока я пытаюсь разобраться, что же, чёрт возьми, только что произошло.
Я — извращенец.
Я просто дрочил, думая о чёртовом подростке. Ученице. Кто-то, о ком я должен заботиться.
В гневе я срываю с себя грязную футболку и использую её, чтобы привести себя в порядок. Как только я снова расслабляюсь, пытаюсь сформулировать план.
А с ней мне понадобится грандиозный план.
Профессиональный.
Мне нужно быть профессионалом.
В конце концов, я здесь взрослый.
Используя методику, которой меня обучил мой психотерапевт для того, чтобы справляться с паническими атаками, я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Я сосредотачиваюсь на своём счастливом месте. Озеро. Птицы. Ветер шумит в кронах деревьев.
Я закрываю глаза и проваливаюсь в сон.
Элма плещется прямо посреди моего счастливого места в красном бикини. Священное место на задворках моего сознания теперь осквернено. А тупой грёбаный я только и делает, что пялится.
Я так облажался.
Глава 5
Элма
— Элма!
Я стону, уткнувшись в подушку, пропахнувшую им. Аромат мужественный и древесный. Вкусный.
— Уходи.
Дверь со скрипом открывается, и свет ослепляет меня.
— Вставай. Сейчас же. А то мы опоздаем.
Раздражённо фыркая, я сажусь на кровати и свирепо смотрю на своего незваного гостя. Как только я замечаю его, вся моя злость улетучивается. Сегодня утром он одет в светло-серый костюм. Его рубашка свежая и белая. Чёрный тонкий галстук свисает с безупречного узла на шее.
— Элма, — снова рявкает он, уперев руки в бока и глядя на меня сверху вниз.
Когда я поднимаю глаза, то восхищаюсь тем, как он сегодня красив. Его шоколадно-каштановые волосы были уложены в гладкую, модную причёску. Вчерашняя щетина исчезла, и я прекрасно вижу его суровый, острый подбородок. Его полные губы сжаты в тонкую линию, и он нетерпеливо смотрит на меня.
— Я плохо себя чувствую, — вру я.
Его бровь выгибается дугой, и он ухмыляется мне. Боже милостивый, этот человек выглядит хорошо, независимо от того, какое у него выражение лица.
— Мне всё равно.
Пламя, разгорающееся во мне, гаснет от его отношения.
— Ты просто засранец.
Он стискивает челюсти, и его зелёные глаза застывают в блестящем нефритовом цвете.
— У тебя есть ровно пятнадцать минут, чтобы собраться и сесть в мой пикап.
— А то что? — бросаю я вызов.
На его губах появляется волчья ухмылка.
— Или я вытащу тебя отсюда прямо в пижаме. Ты сможешь начать свой первый день в том, что на тебе надето.
Ар-р. Мудак.
Я проскальзываю мимо него и упиваюсь сдавленным звуком, который он издаёт у меня за спиной. На мне футболка и пара розовых трусиков. Я серьёзно сомневаюсь, что он отпустит меня в школу в таком виде. Когда я оглядываюсь через плечо, он смотрит на мою задницу с чуть приоткрытым ртом. Мне приятно сознавать, что мой директор ошеломлён и лишился дара речи.
Не говоря больше ни слова, он разворачивается и стремительно выходит из комнаты. Дверь за ним захлопывается, заставляя меня подпрыгнуть. Моя улыбка медленно исчезает, когда нервы начинают сдавать.