Недельное совещание у начальника сыска проходило по заведенному обычаю. Каждый чиновник докладывал о делах, которыми занимается, выслушивал наставления Эфенбаха, после чего господа расходились, довольные недурно проведенным временем. Однако сегодня настроение Михаила Аркадьевича сулило нежданные хлопоты. Так не вовремя.
У каждого из чиновников на ближайшую неделю были заманчивые планы. Юный Актаев был приглашен дружкой на свадьбу своего приятеля, а сегодня назначен мальчишник. Василий Яковлевич Лелюхин удостоился чести быть посаженным отцом на свадьбе дальнего родственника и вдобавок получил приглашение в качестве почетного гостя на свадьбу дочери купца, которого выручил в одном щекотливом деле. Больше всех забот намечалось у Кирьякова: побывать на пяти свадьбах. Шутка ли! Чтобы такое выдержать, нужно иметь богатырское здоровье. Да и сам Эфенбах пребывал в тяжких раздумьях о судьбах племянника, но более о том, что ждет его дома, если негодный Мафусаил не женится. Только Пушкина сезон свадеб оставил безразличным. Сидя за столом совещаний, он позевывал и жмурился, будто боролся со сном.
Доклады пошли своим чередом. Кирьяков рассказал, сколько справок и отношений подготовил, Актаев отчитался о поимке вора на Лубянке. Настал черед Лелюхина.
– Ну, как у тебя что завелось, Василий Яковлевич? – нетерпеливо спросил Эфенбах, которому хотелось поскорее отбыть на обед.
– Обычным порядком, – ответил тот. – Однако есть некоторые обстоятельства…
Михаил Аркадьевич насторожился: опытный сыщик зря слов на ветер не бросает.
– Как это что? – спросил он.
– Да вот, такие странности, извольте знать… Сообщают из участков, что невесты пропали…
– Умыкнули? – не без ехидства заметил Кирьяков.
За что получил строгий жест от начальства.
– Ты это туда брось мне… У нас тут Москва, а не Кавказ, чтобы невест умыкать…
– Непохоже, чтобы умыкнули, – согласился Лелюхин. – Вроде как сами исчезают…
– При каких обстоятельствах? – спросил Пушкин, еще позевывая.
– Да никаких особых обстоятельств…
– Родители невест что говорят?
– Известно, что говорят…
– Василий Яковлевич, введите в суть дела, – попросил Кирьяков, которому надо было еще успеть отгладить парадный костюм перед сегодняшней свадьбой.
Тут Эфенбах выразил намерение разобраться. Лелюхин рассказал странную историю.
…На прошлой неделе в разных концах Москвы, в Мясницкой части и на Сретенке, случились похожие происшествия. Молодой человек встречает барышню пристойного вида, не из бедных, судя по платью, красавицу и влюбляется настолько, что готов бросить к ее ногам свое сердце в обмен на ее руку. Барышня явно показывает, что молодой человек ей симпатичен, готова продолжить знакомство и согласна побывать с ним в театре. В театр не приходит, исчезает без следа.
– Крадет деньги, часы, перстень? – оживился Пушкин.
– В том-то и дело: о деньгах речи нет, ничего не пропало, – ответил Лелюхин.
Повисла тишина, когда никто не знает, какую умную мысль следует изречь.
– Ну и какая нам тревога, соколы мои раздражайшие? – изрек Эфенбах. – Не перчатки, найдутся…
Лелюхин хмыкнул, как будто не знал, как сказать напрямик.
– Фокус в том, что молодые люди стали разыскивать барышень по фамилиям в адресном столе…
– Нам эти фамилии известны? – быстро спросил Пушкин.
– Нет, Алексей, не наших дел, – ответил Лелюхин, понимая, о чем не стал спрашивать приятель. – Обе совсем молоденькие, по шестнадцать исполнилось.
Пушкин намек понял: это не новые проделки Агаты. Исключено…
– И что там, куда в них? – не вытерпел Эфенбах.
– Молодые люди адресочки нашли, явились с визитом и обнаруживают, что их красавицы… умерли. То есть, можно сказать, исчезли окончательно… Родители в слезах, в доме траур, юнцов с букетами неуместными с порога гонят. С тем они и являются в участок.
– Отчего девушки умерли? – спросил Актаев, найдя удобный случай войти в разговор.
– Обычная история: сердце… Доктора заключение составили: юные создания слишком нежные, переволновались, сердечки не выдержали нагрузки… Ну, дальше женихи в расстроенных чувствах жалуются, а приставам такими историями заниматься недосуг, к нам отсылают…
– Сколько девиц набралось? – спросил Пушкин.
– Двое… Некая Маклакова и Лабзова, – ответил Лелюхин, запоминавший любые подробности дела. – Я в сомнении, что тут поделать…