Потом я заезжаю к Егору. Мы долго разговариваем. Он рассказывает мне о своих грандиозных планах, о каких-то грядущих гонках, о машинах, которые ему нужны. Он говорит, что рассчитывает на мою помощь и хорошо заплатит. Потом он говорит что-то про ментовскую «Мазду», которую недавно угнали и сожгли за городом. Он рассказывает, что милиция подняла настоящую бурю, и теперь надо быть вдвойне осторожнее. Он даже говорит, что, наверное, надо залечь на дно на некоторое время и не играть по-крупному. Он еще много чего мне говорит, но я почти не слушаю его. Я все время думаю о Наташе.
Вечером, уже перед тем, как младшая сестра засыпает, мы смотрим фильм про животных. А я все не могу выбросить из головы Наташу Миронову. Да, похоже, теперь-то мне ее при всем желании не выбросить. В самом деле, глупо было предполагать и надеяться, что если мне когда-нибудь так сильно понравится какая-нибудь девушка, она будет нормальной. То есть, в моей жизни как-то все через задницу, так с чего бы внезапно появившейся на горизонте девушке быть в порядке?
Я ведь как только увидел ее первый раз, идущую между рядами парт в классе, подумал, какая клевая. И потом сразу: что-то с ней не так. Ну, не так было уже то, что она мне понравилась, а этого раньше не случалось. Да, не так было уже то, что я, вообще, обратил на нее внимание. Я много чего знаю про СПИД и про ВИЧ. Поэтому меня эти вирусы не пугают. То есть, я прекрасно знаю, как они передаются, и что делать, чтобы не подхватить эту дрянь. Это не отталкивает меня от Наташи. И даже наоборот теперь как будто еще больше притягивает. Потому что теперь, если она будет совсем одна в нашем милом дружном классе, то долго не протянет. А я представитель явного и непримиримого андеграунда, ко мне не лезут. Меня не трогают, потому что знают, что за сдачей мне далеко ходить не надо.
Что делать с Наташей и с моей неожиданно открывшейся симпатией? Хотя, может, это просто жалость? Да, жалость к красивой несчастной девочке, против которой, кажется, ополчился весь мир. Если даже и так, то что я могу?
7
Сегодня мы проспали, и как результат, Ксюшка опоздала в детский сад, что, впрочем, совершенно не критично. Я пришел в школу только ко второму уроку, что тоже, в общем-то, можно пережить.
Я вхожу в кабинет физики, когда весь класс уже расселся по местам, и понимаю, глядя на Наташу, что за первый час в школе она успела получить. Я подхожу к своему месту и вижу, что Наташа едва не плачет.
— Привет. — говорю тихо.
Она только кивает в ответ и даже не поднимает головы.
— Эй! — громче обращаюсь я к Наташе, вытягивая учебник у нее из рук и заглядывая в глаза. — Я сказал «привет»!
— Привет. — почти неслышно отвечает она и возвращает учебник на прежнее место.
Тут в наш разговор решает вклиниться Стас Иглин.
— Веригин! Не трогай ее! Она заразная!
— Заткнись! — повышая голос, бросаю этому идиоту.
— Да мое дело предупредить! — ухмыляется он. — Я же за тебя переживаю…
— За себя переживай! — отрезаю.
Наташа сильнее вцепляется в учебник и, кажется, сейчас просто проткнет обложку своими пальцами. Я беру книгу и сильным движением вырываю у Мироновой из рук. Наташа испуганно задирает на меня голову. Я кладу учебник к себе на парту.
— Садись со мной, — говорю, указывая на место рядом с окном.
Я собираю с ее парты ручку, тетрадь, линейку и карандаш, и тоже перекладываю вслед за учебником.
— Ну же! — настойчивее повторяю я и опускаюсь на соседний стул. — Пересаживайся!
Пока Миронова перебирается на новое место, свое мнение по этому поводу созревает высказать Леха Карпенко.
— Веригин, ты что, влюбился в эту больную? — говорит он. — Смотри, поинтересуйся, кто у нее был до тебя. Не радужная картина, кажется…
Я даже головы не поворачиваю в его сторону — только вытягиваю руку и показываю «фак». Как-то у меня, наверное, очень угрожающе выходит этот жест, потому что Карпенко только недовольно цыкает и затыкается.
Как только Мария Николаевна входит в класс, первое, что она замечает, это нас с Мироновой. Физичка замечает, что Наташа теперь сидит со мной, и по ее лицу пробегает едва уловимое любопытство и как будто облегчение. Но она решает не заострять на этом внимание.
В самом начале урока мы по традиции пишем небольшой тест на знание материала, который должны были закрепить дома. Подписанные листочки, короткие вопросы Марии Николаевны и наши быстрые ответы в письменном виде. Естественно, я ни фига не знаю и естественно, ни на один вопрос у меня ответа нет. Я только ставлю в столбик цифры от одного до десяти. Обычно вопросов именно десять. Но примерно на четвертом задании Наташа легонько толкает меня локтем и двигает свой листок, показывая ответы. Я улыбаюсь и списываю.