— Пусть он хотя бы окажется не таким жестоким как все остальные, — заключает Наташин папа. — Это уже будет большое достижение для подростка.
Я возвращаюсь в комнату.
— Как давно у тебя это? Как давно ты болеешь? — спрашиваю я как бы между прочим, делая вид, что разглядываю книги на полках.
— Четыре года, — тихо отвечает Миронова.
— Вы часто переезжаете?
— Угу.
— Извини, — разворачиваюсь и смотрю теперь прямо на Наташу. — Я просто случайно услышал разговор твоих родителей. А что было в «прошлый раз»?
Наташа сначала молчит несколько минут и как будто сомневается, можно ли мне знать это, можно ли мне настолько доверять, но потом все же рассказывает.
— Со мной начал дружить один мальчик, — говорит Миронова. — И он даже ухаживал за мной и говорил, что я ему очень нравлюсь несмотря ни на что. Но потом оказалось, что все они, вместе с его друзьями, просто так издевались надо мной. Просто смеялись все это время над тем, что я говорила ему, как себя вела. Потом он при всем классе стал меня унижать и показывать фотографии… Ну, мы иногда фотографировали друг друга… Знаешь, он мог просто попросить меня раздеться, например… И говорил всегда, что я такая красивая… А потом облил грязью при всем классе, и все просто смеялись надо мной, какая же я дурочка, как же я могла поверить, что кто-то захочет со мной встречаться или дружить. Потом, когда он всем показал эти фотографии, мне шагу не давали ступить… И не только в школе. Потом все узнали… И нам пришлось переехать.
К концу рассказа у Наташи по щекам уже текут слезы. Я подхожу, сажусь рядом с ней на диван, беру ее за руку и разворачиваю к себе.
— Я так никогда не сделаю, — говорю.
— Я знаю, — она шмыгает носом.
— Ты не можешь знать, — отвечаю, гладя Наташе в глаза. — Но я не поступлю с тобой плохо.
Наташа кивает.
— Пойдем гулять? — предлагаю я.
— Куда?
— Я хочу показать тебе одно место. Тут недалеко. Одевайся.
Наташе приходится уговаривать родителей, чтобы отпустили нас, ведь они настаивают на том, чтобы мы попили еще чай с тортом, к тому же на улице темнеет. Но все-таки нам разрешают уйти.
До моего дома идти минут десять, но Наташе совершенно не обязательно пока знать, что я здесь живу. Мы входим в подъезд, потом поднимаемся на лифте на последний этаж.
— Куда мы, Ром? — спрашивает Наташа.
— На крышу, — отвечаю я и тяну ее за руку.
Небольшая дверь, ведущая на крышу, как всегда заперта, но у меня уже года два как есть собственный ключ. Наташу, конечно же, удивляет это обстоятельство, но она старается не подавать вида и не задавать лишних вопросов. Когда мы, наконец, оказываемся на крыше, перед нами открывается потрясающий вид на город, который уже начинает зажигать свои огни.
— Как красиво! — восхищенно тянет Наташа, кутаясь от промозглого ветра.
— Круто, правда? — поддерживаю. — Тебе холодно?
— Нет, — улыбается она.
Некоторое время мы наслаждаемся видом молча. Я облокотился о металлическое ограждение, а Наташа стоит чуть дальше, не приближаясь так близко к краю.
— Спасибо тебе, Ром. — вдруг произносит Наташа.
— За что?
— За то, что ты со мной возишься.
— Я не вожусь.
— Ну, ты понял. Просто, зачем я тебе нужна…
— Мы же друзья. Разве нет? — говорю это и сам удивляюсь.
Неужели у меня появился друг? Это странно, честное слово.
Но Наташу, кажется, вся эта наша дружба напрягает и пугает нисколько не меньше, чем меня.
— Ты только не подумай ничего… — снова начинает она. — Просто ты такой хороший… Я хочу сказать, ты так хорошо ко мне относишься… Я боюсь… — она осекается и замолкает.
— Чего? — я подхожу к ней ближе. — Чего ты боишься?
— Да так, — отмахивается Наташа. — Не важно. Забудь.
— Чего ты боишься? — настаиваю я. — Что я поступлю так же как тот парень? Что я буду издеваться над тобой? Что я предам тебя и брошу?
— Нет.
— Тогда чего? Что я в один прекрасный день начну обзывать тебя как остальные?
— Нет.
— Что тогда, Наташ?
— Я боюсь, что могу почувствовать к тебе что-то большее… А этого мне делать нельзя.
— Мне тоже этого нельзя, так что не парься, — я расплываюсь в улыбке, хотя на душе совсем не радостно от Наташиных слов. — А если вдруг начнешь что-то ко мне испытывать, — продолжаю, — ну, если вдруг начнешь влюбляться в меня, так просто пошли к черту.
— В смысле? — не понимает Наташа.