— А! — я как будто, наконец, понимаю, о чем речь. — Так вы о том случае в туалете!
— Хватит паясничать, Веригин! — гнев директора, кажется, достигает предела. — Мне надоели твои выходки! Объясни, почему ты избил Иглина в туалете?
— Я вряд ли смогу вам это объяснить, Ольга Геннадьевна. — отвечаю. — А вам прям так интересно?
— Все! — срывается она, и я понимаю, что вот теперь терпение ее лопнуло. — Если до твоих родителей ничего не доходит, то я сама буду с ними разговаривать.
— Да при чем тут родители мои? — я как-то напрягаюсь и, надо сказать, не зря.
— Ты мне дашь номер телефона твоего отца или мне самой звонить?
— Ну, я вам ничего не дам, — отвечаю вполголоса уже совсем отчаянно.
— Думаешь, так трудно будет найти его на работе? — продолжает неистовствовать директор.
— Думаю, очень легко.
Вот теперь я точно попал. Теперь даже не представляю, что майор со мной сделает. Ух и разозлится же он.
Я возвращаюсь в класс. Наташа все спрашивает, что там было и в чем дело. Она все спрашивает и спрашивает, все дергает меня за рукав и дергает, а я и ответить ничего не могу. Я теперь думаю, когда же заявится отец. Я думаю, надо будет на пару-тройку дней пристроить Ксюшку к Инне Марковне, чтобы ненароком не попала под горячую руку. Черт, теперь скорей бы все это закончилось что ли. Черт, да ведь ничего еще даже не началось. Да, как-то я попал с Наташей. По всем фронтам попал.
На большой перемене Миронова куда-то пропадает, а я как последний дурак мечусь от столовой к туалетам и ищу ее. Видимо, совсем у меня крыша поехала на почве Наташи. Видимо, ничего уже с этим не поделать. Придется смириться.
За несколько секунд до звонка Миронова забегает в класс и садится рядом со мной.
— Ты где была? — недовольно ворчу я.
— Я сказала Ольге Геннадьевне, что ты из-за меня избил Иглина.
— Да не избивал я никого! Господи! — я вздыхаю. — Ну и зачем ты сказала?
— Но ведь…
— Что это меняет?
— Она сказала, что обязательно перед тобой извинится.
— Да, это круто.
— И сказала, что не будет звонить пока твоему отцу.
Тут у меня прямо дар речи пропадает. Я смотрю на Наташу и снова сжимаю ее руку. И снова мне хочется крепко-крепко обнять ее и поцеловать. Все, назад дороги нет.
13
— Если не пригонишь мне машину к утру понедельника, — бесится Егор, — к вечеру среды будешь должен две, понял?
— Блин, чувак, — отвечаю я, — найду я тебе машину. Дай мне только время…
— У тебя и так неделя была! — орет он. — Ни бабок, ни тачки! Можешь деньги принести. Мне насрать. Только успей к понедельнику.
— Егор, сегодня пятница! — пытаюсь я воззвать хотя бы к чему-нибудь, что у этого парня на месте здравого смысла.
— Я сказал, мне насрать! — бросает он в ответ. — Либо бабло, либо тачку. Иначе поставлю тебя на счетчик. Сроки ты знаешь. Давай, работай!
Я выхожу из автосервиса, облокачиваюсь о бетонную стену и закуриваю. Мне теперь убиться, но найти Егору «Civic» за выходные. Просто если не найду, то он точно меня закопает. Деньги вообще не реально такие достать, так что вариант только один — тачка.
Вскоре подъезжает Мишка. Мы здороваемся, он спрашивает, как у меня дела, и я сразу прошу его мне помочь. Я прошу его помочь мне с сигнализацией, когда я найду машину.
— Ром, не знаю… — тянет он. — А вдруг загребут… Что за тачка-то?
— «Хонда Civic». Я найду завтра, а в воскресенье пригоню. Чувак, только без тебя мне не справится.
— Так спонтанно… — продолжает мямлить Мишка. — Я не знаю…
— Да, блин, тебя-то чего загребут! Вскроешь и свалишь!
Короче, Мишку приходится поуговаривать, поунижаться перед ним, попросить как следует и даже поумолять местами. Только после получасового облизывания его задницы, он соглашается. Он все-таки делает мне одолжение. Мы договариваемся, что я позвоню. Теперь осталось только найти тачку.
Все-таки хорошо, что у нас есть Инна Марковна. Все-таки хорошо, что у нас есть такая соседка! Это просто счастье, что она у нас есть. Наверное, это даже компенсирует все дерьмо, которое происходит у меня в жизни. Я оставляю у нее Ксюшку на выходные, потому что, боюсь, даже на ночь не смогу прийти. Определенно не смогу, если не найду и не отслежу тачку. И что еще хорошо — Инна Марковна все понимает. Она смотрит на меня, когда я привожу сестренку, мило улыбается, склоняет голову на бок, чуть-чуть лукаво прищуривает глаза и говорит: