— Ты как, Ром? — спрашивает она.
— Всё, — отвечаю я.
— Что всё?
— Это всё. Всё кончено, — говорю. — Теперь все узнают, и нам с Ксюшкой конец.
— Подожди! — успокаивает Миронова. — Мы что-нибудь придумаем.
— Я придумывал несколько лет.
Вся моя ложь рухнула в одночасье. Все «официальные версии» развалились. И ощущение такое, что я стою в центре огромного скошенного поля совершенно голый. А вокруг все эти люди, все эти учителя, воспитатели, врачи, соседи, одноклассники. И все смотрят на меня, и все видят меня насквозь. Хочется убежать и спрятаться, но бежать некуда.
Все время Наташа со мной. Потом мы едем на кладбище. Тут столько людей! Откуда они все? Я почти никого не знаю. Возвращаемся к нам. Инна Марковна все приготовила. Я беру Ксюшку, и мы идем в мою комнату. Наташа следует за мной. Я так благодарен ей, но я не могу ничего сказать. Я размазан и раздавлен. Катя входит и говорит, что мне надо быть вместе со всеми.
— Кто все эти люди? — спрашиваю я. — Что им тут надо?
— Ром, это родственники… — очень неосторожно честно отвечает моя сестра.
— Пусть валят отсюда! — перебиваю я. — Пусть убираются на фиг!
Катя недоумевает и начинает зачем-то перечислять мне каких-то теть и дядь. Она зачем-то начинает называть их имена, и это меня просто взрывает.
— Какого хрена они приперлись! — кричу я на Катю. — Где они были эти два года?! Три года, черт! Где были все эти твои дяди и тети! Я никого из них в глаза не видел! Ни хрена мама была им не нужна, а теперь они приперлись и ноют еще!
Тут меня уже пытается успокоить Наташа, но тоже зря. Взорвалось, так взорвалось. Теперь главное отойти, чтобы взрывной волной не накрыло. Но Миронова, кажется, об этом не знает, поэтому кладет мне руку на плечо и начинает что-то говорить.
— Наташ, ты, вообще, не лезь! — обрываю я. — Это наши семейные дела, — и снова обращаюсь к Кате. — Кто-нибудь из них, — я указываю на комнату, где за столом расселись все эти дяди и тети. — Хоть раз за все это время позвонил? Кто-нибудь хоть поинтересовался, вообще, как она? В больницу к ней кто-нибудь пришел? Спросил, как Ксюшка? Ни хрена! А теперь какого черта они приперлись на ее похороны?!
Меня раздирает, конечно, от возмущения и злости. Да что там, я все это время думал, что у нас и родственников-то нет, а тут понаехало — хоть лопатой грузи. И главное, фиг с ней с помощью и с поддержкой! Не надо этого — мы сами справимся. Но хоть бы открытку вшивую к Новому году разок прислали!
Пока я думаю обо всем этом и изо всех сил борюсь с желанием выгнать всю эту родню к чертовой матери, в комнату входит майор.
— Ты что это разорался? — спрашивает он, видимо, у меня.
Я стискиваю зубы и смотрю на него.
— Хватит орать! — продолжает он. — Успокаивайся! Люди кругом.
— Да пошел ты! — говорю шепотом.
Его это, естественно, раздражает. Он бы и готов уже меня ударить, но тут же кругом столько народу. И как раз какая-то, видимо, наша тетушка подходит. И лицо у нее такое скорбное, как будто она и в самом деле потеряла близкого человека.
— Рома! — тянет она. — Как же ты вырос!
— Вы кто? — спрашиваю я.
— Ты, наверное, меня не помнишь.
— А должен?
— Ты совсем маленький был. — она так ласково говорит, что меня сейчас вырвет. — Я тетя Вера.
— Нет, — я поднимаю на нее глаза. — Веры у нас давно нет.
— Что? — она явно не понимает, о чем я.
— Ну, надежда еще оставалась, — поясняю я. — А веры уже давно нет, так что вы ошиблись, наверное, вам в другую квартиру.
Тетушка горько вздыхает и уходит. Майор говорит мне, чтобы завтра я был готов к часу дня. Он говорит, что мы поедем куда-то. Я ничего не отвечаю. Я снова закрываюсь в комнате с Ксюшкой и с Наташей.
2
Мы с майором едем в какую-то частную клинику. Мы едем, чтобы сделать тест на определение отцовства. Прямо на следующий день после похорон. Какая же ты сука, майор!
Я всю дорогу не произношу ни слова. Это самая унизительная процедура. Мне в рот тычут какой-то палочкой, что-то скребут, и от этого прям тошнит. И медсестра еще так на меня смотрит, не понятно, то ли с жалостью, то ли торжествующе. По ее глазам трудно сказать точно, а остальное лицо скрыто повязкой.
После меня в кабинет заходит майор, и я слышу через дверь его разговор с врачом.
— Когда будут результаты?
— Через неделю, — вежливо отвечает доктор.