— А побыстрее можно? — майор так не терпелив!
— Срочный анализ стоит дороже, — сообщает врач.
— Это не проблема.
Надо же, майор на меня денег не жалеет! Вот он какой, а я неблагодарная сволочь, не ценю его заботу. Впрочем, я же ему не сын, и очень скоро мы сможем в этом убедиться.
Естественно, из больницы мне приходится добираться самому. Дальше полномочия майора не распространяются. И как назло, у меня ни копейки денег! Просто подстава! Как так вышло, что я не взял с собой ничего! Шарю по карманам, потом опускаюсь прямо на бордюр и звоню Мироновой.
— Наташ, — тихо говорю я в трубку, — что делаешь?
— Из школы домой иду, — растеряно и также тихо отвечает она.
— Забери меня.
— Откуда забрать? Как? Ром, ты что?
— Я в этой клинике, — поднимаю голову и диктую адрес. — Возьми такси. У тебя деньги есть? Я потом отдам…
— Перестань! — перебивает Наташа. — Я сейчас приеду.
И она приезжает. Приезжает очень быстро. Так быстро, что я успеваю выкурить всего три сигареты. Как только Миронова выходит из машины, я подбегаю и обнимаю ее. Я утыкаюсь ей в плечо и, наконец, плачу. Я держался три дня, и вот, наконец, настал предел.
— У меня никого нет, кроме тебя, Наташ! — говорю я ей на ухо.
— У тебя есть Ксюшка! — успокаивает Миронова.
— Нет, — отвечаю. — Больше нет. Больше никого нет. Не бросай меня, пожалуйста!
Мы садимся в машину и едем ко мне. Там, конечно, Катя, но мне наплевать. Мне не так долго осталось в этой квартире жить. Дня три, думаю. Пять — в лучшем случае. Куда потом? Хороший вопрос. Придумать бы такой же хороший ответ!
Моей старшей сестры дома не оказывается, так что я несказанно рад тому, что у нас с Наташей есть некоторое время.
— И что теперь? — спрашивает Миронова, после того как я рассказываю ей всю эту дурацкую историю с тестом на установление отцовства.
— Я не знаю. — отвечаю и целую Наташу в губы. — Не хочу говорить об этом.
Мы занимаемся любовью и валяемся в кровати до тех пор, пока ни приходит время идти в садик за Ксюшкой.
По дороге Наташа рассказывает, что в школе все только обо мне и говорят. Учителя просто в шоке, ученики перешептываются и не знают, верить ли слухам.
Уже у детского сада мы вдруг сталкиваемся с Катей. Они с Ксюшкой выходят из ворот. Я чуть дар речи не теряю. Вы посмотрите, какая заботливая сестренка! Просто сил нет! Только Ксюшка, увидела меня — и уже бежит, сломя голову. Обнимает и спрашивает:
— Ты почему за мной не пришел?
— Ну как же! — говорю. — Вот он я, пришел!
Она обнимает меня и злобно, по-детски так, смотрит на Катю.
— Не надо раньше времени меня списывать! — шиплю.
— Ты о чем? — искренне не понимает Катя.
— О том! — взрываюсь. — Результаты будут еще через три-пять дней, так что придется потерпеть!
— Какие результаты? — Катя, кажется, в панике. — Ром, ты о чем?
— У папочки спроси!
Наташа нежно касается моего плеча. Я спрашиваю, хочет ли Ксюшка пойти поужинать в кафе, и она от радости начинает прыгать и хлопать в ладоши. Мы идем в ее любимое кафе втроем, без моей заботливой старшей сестры.
Вечером Катя встречает нас с Ксюшкой очень подавленная. Мы не разговариваем, пока я не укладываю Ксюшу. Потом Катю прорывает. Потом начинается поток сопливых сентиментальных рыданий на тему «Прости, Рома, я же ничего не знала». И ведь, главное, не поспоришь. Она же ни о чем не знала. Ни о маме, ни о нас с Ксюшкой, ни об этом долбаном ДНК. И жила ведь два года спокойно в благостном неведении, а теперь вдруг что-то не по себе стало, теперь вдруг стоит передо мной, плачет.
— Ром, — всхлипывает Катя, затягиваясь очередной сигаретой на площадке, — я, правда, не знала, что он так сразу…
— Катя, — перебиваю очень тихо. Я говорю, не поднимая на сестру глаз, — возьми Ксюшку к себе. Опекунство, там, не опекунство. Просто не оставляй ее с ним. Ты же можешь поговорить… Он тебя послушает.
— Рома… Я не думаю, что… — снова начинает Катя.
— Вот и не думай! — не даю договорить. — Ты все думаешь, что он такой хороший, да?! — я уже говорю на повышенных тонах. — Черт с тобой! Не хочешь, не бери! Господи, сколько можно уже о себе думать!
У меня в голове никак не укладывается ее непролазная глупость. Она же в курсе, она же видела, что майор бил Ксюшку. Ну, уж синяки-то она видела. Я же видел! И теперь вот это ее «я не думаю, что…». Что, Катя? Не думаешь, что он снова будет делать это? С чего бы? Я, например, в этом не сомневаюсь. Почему? Да потому что он мудак! Хотя, может, моя сестричка просто не хочет утруждать себя, не хочет брать на себя этот груз. Конечно, у Кати же там институт, друзья, у нее же там жизнь.