— Угу, — киваю я.
— Ты сам-то здоров? — вдруг интересуется директор.
Ох, ну этот вопрос просто все границы переходит! Нет, блин, больной я! Хорошо хоть не на голову, как все вы тут. Вообще-то я как дурак каждый месяц сдавал анализы. Понимал, что заразиться от мамы не мог, но все равно, так, на всякий случай, сдавал, чтобы убедиться. Да я из этих долбанных больниц вообще не вылезаю: то тесты, то с Ксюшкой что-нибудь. Но ни про какие анализы этим двум женщинам знать не надо. Пусть думают, что хотят. Мне наплевать.
4
Попасть в интернат в семнадцать лет — это самое нелепое, что может случиться. И ведь не объяснить никому, что я до этого два года самостоятельно жил совершенно один, да еще и о сестренке заботился. И ведь не объяснить, что я, вроде как, уже достаточно взрослый, чтобы о себе позаботиться. Да что за правила такие, что за законы! Господи, мне осталось-то всего девять месяцев! Ну что, не могли меня в покое оставить! Да я бы лучше на улице спал!
— Вот твоя кровать, Рома, вот твой шкаф. — говорит воспитатель Ирина Михайловна.
Я киваю.
— Ребята сейчас на занятиях, так что располагайся пока. Потом познакомитесь. — продолжает она.
Я молчу. Да, думаю, знакомство будет просто феерическим. Вскоре воспитатель уходит, и я остаюсь в одиночестве. Осматриваюсь. В этой комнате шесть кроватей. Здесь довольно чисто, аккуратно, порядок. Но почему-то мне совершенно не хочется здесь оставаться. Я сижу на кровати, наверное, час. Я даже сумку не разбираю. Там только одежда, ну, и всякие мелочи. Потом приходят мои новые соседи, и чувствую, я им сразу не понравился.
— Ты что, новенький? — бросает мне один из них, высокий парень в потертых джинсах.
— Чего молчишь? — спрашивает другой, в серой кофте.
— Ты чего, глухонемой что ли? — подхватывает третий, небольшого роста.
Я не реагирую. Мне, если честно, совершенно не хочется реагировать. Не то чтобы я такой высокомерный или заносчивый. Просто устал, вымотался, даже говорить трудно. Но моим соседям этого не объяснить. Да я и не пытаюсь. Если бы они просто заткнулись и не обращали на меня внимания — это было бы прекрасно. Но о чем это я? Ничего прекрасного в моей жизни никогда не было, кроме Наташи Мироновой, естественно, но и с ней теперь, видимо, встречаться я буду не так часто.
— Ты что молчишь? — уже наезжает высокий парень в потертых джинсах. — Думаешь, типа самый крутой тут? Пришел такой весь чистенький!
Я на самом деле, думаю: это он серьезно? На самом деле, в его голове сейчас созрела эта мысль, или это просто часть некоего ритуала унижения новеньких? Я почему-то нисколько не сомневаюсь, что такие ритуалы здесь в ходу. И, о Боже мой, как я оказываюсь прав! Вот уже один из этих сирот-отморозков подходит и тянется к моей сумке.
— Что у тебя здесь! — хихикает он. — Давай посмотрим, крутой придурок!
— Отвали! — я бью его по рукам и выхватываю сумку.
Он, конечно, тут же свирепеет и хватает меня за шею.
— Ты что, творишь! — шипит он, сжимая пальцы на моей шее.
— Отвали, я сказал! — повторяю я, пытаясь вырваться.
Мне бы, конечно, это удалось. Меня после майорских кулаков мало чем напугаешь, да и не свалишь просто так, но тут у них, кажется, принято по-соседски друг друга поддерживать. Вот они меня и поддерживают. Четверо поддерживают, а этот урод в потертых джинсах бьет что есть сил. А сил у него много. Ума, видимо, нет совсем, но сил хватило бы еще на троих таких же как я.
Да, теплая встреча. Такие все гостеприимные — просто нет слов. И главное, никаких бесед. Хоть бы просветили, как в последствии мне, дураку, избежать таких обстоятельств. Видимо, не избежать. Козлы!
Короче, так все складывается, что мне тут лучше вообще не появляться. А ведь надо ходить на уроки. Потом-то можно свалить и тусоваться с Мироновой где-нибудь на крыше. Ну а потом надо возвращаться на ночь. Это облом, потому что через неделю звонит Егор. И денег бы пора заработать, а то совсем я беспризорник какой-то с этими печальными событиями в моей жизни. Я говорю Егору, что приеду сегодня к десяти, а сам думаю, как бы смыться.
После уроков я беру рюкзак, кидаю туда пару джинсов, толстовку, майку, ну и так, по мелочи. Вообще, думаю, потусуюсь у Егора в сервисе или где-нибудь еще. Я сваливаю из этого интерната на фиг! Впрочем, никогда и не думал, что смогу тут жить. Правда, как только я отхожу за угол, меня сразу встречают мои соседи. Вот они как ко мне прониклись, я польщен.