— С моим папой получилось восемнадцать лет назад, — перебиваю. — Вернее, как раз не получилось совсем.
— Я понимаю, — кивает директор. — Но, Рома, ты не замыкайся, пожалуйста! Мы помочь тебе хотим.
— Да я не замыкаюсь, — отвечаю. — У меня же хорошо все, — я делаю паузу. — И кто это вы?
— Мы, учителя, — поясняет Ольга Геннадьевна.
— Мне помощь не нужна, спасибо.
— Послушай меня! — настаивает директор. — Тебе все равно доучиться надо. Школу окончить, чтобы хоть среднее образование было. Ты же умный мальчик! — она снова делает паузу. — Значит так, я говорила со всеми этими службами. Ты можешь закончить этот год в нашей школе. Под мою ответственность. Если уж так невмоготу тебе в интернате. Только с жильем надо будет что-то решить. Так что давай-ка ты доучишься нормально в своем классе. Мы все тебе поможем нагнать то, что ты пропустил. Я договорюсь: в интернат не надо будет возвращаться. Только отмечаться будешь периодически, что с тобой нормально все.
— Как это «под вашу ответственность»? — спрашиваю.
Я просто после этой фразы ничего уже не слышал.
— Ну а ты как думаешь? — с какой-то странной лукавой улыбкой отвечает Ольга Геннадьевна.
— Я никак не думаю, — говорю.
— Я и другие учителя поручимся, что у тебя все будет хорошо, что ты ничего не натворишь и закончишь школу, — она пристально смотрит на меня. — Так ты согласен?
— А у меня, вообще, выбор есть? — спрашиваю недоверчиво.
— Выбор, Рома, всегда есть, — очень душевно отвечает Ольга Геннадьевна. — Ты можешь вернуться в интернат или вернуться в школу.
— А могу никуда не вернуться.
— Ну, это вряд ли, — вздыхает директор. — Тебя все равно куда-нибудь вернут. Так что, лучше выбрать самому.
— Я не понял, — тяну. — Вам-то это зачем?
— А ты не думай о нас, Веригин, — заключает Ольга Геннадьевна. — Хватит думать обо всех вокруг. Ты о себе подумай! Хоть раз, Рома. Не о сестренке и не о маме, а о себе. Тебе-то чего хочется?
— Чего мне хочется, того нет, — бурчу я, но, на самом деле, у меня просто слезы наворачиваются от слов директора.
Получается, что им не все равно. Неужели, Рома, ты себе можешь представить, чтобы кому-то было не все равно? Нет, не могу. Не могу, но все же соглашаюсь на условия Ольги Геннадьевны. Только надо что-то решить с жильем, но я тут тоже кое-что придумал. Надеюсь, все получится, и от меня отстанут.
6
Я иду к Инне Марковне — больше мне не к кому пойти. Больше мне не к кому пойти с такой личной и довольно безумной просьбой. Я даже не хожу вокруг да около. В самом деле, эта добропорядочная еврейка знает всю нашу двинутую семейку… Вернее, она знала всех нас, когда мы еще были семьей. «Были семьей» — и звучит-то почти романтично.
Я иногда думаю, если бы найти моего биологического папашу… Я бы надрал его голландскую задницу! Даже не за то, что он, мудак такой, не предохранялся. Даже не за то, что он плевать, в сущности, хотел на маму. Даже не за то, что бросил меня, хотя никогда и не знал. Я просто надрал бы ему задницу за то, что он паршивый гондон! Вот это самая веская причина. Не знаю, как для него, но для меня-то уж точно. Да, иногда я бываю очень зол на него. Просто, чувак, ты приперся в чужую страну, ты познакомился с девушкой. Окей, ты крутой красавчик, видимо, так веди себя прилично! Ну хоть предохраняйся, чтобы не плодить безотцовщину! А теперь мне из-за твоего глупого желания побыстрее словить кайф что прикажешь делать? Я и так кручусь как долбаная обкуренная амстердамская белка в колесе.
Впрочем, отвлекся. Я говорил о нашей соседке.
— Инна Марковна, — начинаю я, когда она ставит на стол чашку чая, — у меня к вам очень деликатная просьба.
— Что за просьба, Рома?
— Понимаете, тут такое дело. Я могу доучиться последний год в своей школе и не возвращаться в интернат, куда, я, собственно, в любом случае не вернусь. В общем, там какие-то условия, учителя берут под свою ответственность, все меня, в общем, поддерживают. Только надо найти, где жить… — я замолкаю, и соседка сразу же подхватывает.
— Ты хочешь попросить пожить у меня? — с добродушной улыбкой предполагает Инна Марковна.
— Нет, — отвечаю. — Я хочу попросить, чтобы вы сказали, что я буду у вас жить.
Понятное же дело, я не собираюсь тусоваться тут. Это было бы верхом неприличия с моей стороны, напрягать чужого человека до такой степени. Ксюшка, конечно, совсем рядом. Но тоже не известно, плюс это в данной ситуации или минус, потому что майор может появиться, и тогда, вообще, не понятно, как все сложиться.