— Ничего.
Лучше всего придерживаться твердой линии.
— Черт возьми! У нас новости начинаются через… — Она посмотрела на свои часы. — …через две с половиной минуты. Если она меня обойдет, я не знаю, что сделаю, но я ловка и хитра, и ты очень, очень пожалеешь.
Лукас снова огляделся.
— Ладно, — сказал он. — Просто за мной был должок. Но, если ты проговоришься ей, что я тебе тоже все рассказал, ты от меня не услышишь больше ни слова.
— Идет, — сказала она. — Так что там?
Позже, вечером того же дня, Дженнифер Кери лежала на животе на кровати Лукаса и смотрела, как он раздевается и снимает спрятанную под брючиной кобуру с пистолетом.
— Ты им когда-нибудь пользуешься или он у тебя только для того, чтобы производить впечатление на женщин? — спросила она.
— Для этого он очень неудобен, — буркнул Дэвенпорт. Он иногда нервничал в присутствии Дженнифер. Ему казалось, что она читает его мысли. — Но иногда такой пистолет может пригодиться. Например, когда нужно купить у торговца дозу, не стоит носить обычный пистолет в обычном месте. Тебя сразу раскусят как полицейского или примут за психопата и ничего не продадут, с тобой не будут иметь дел. Но, если у тебя есть оружие в потайном месте и оно тебе вдруг понадобится, его можно достать быстрее, чем они поймут, что ты делаешь.
— Разве такое бывает в Миннеаполисе?
— Случается. Всякий раз, когда получаешь столько денег… — Он снял носки и теперь стоял в одних трусах.
— В душ пойдешь?
— Да.
Она перевернулась, встала с постели и пошла вместе с ним в ванную. У нее на животе и бедрах отпечатались складки от простыней.
— Знаешь, ты мог бы пригласить Макгаун к себе домой, — сказала она, пока он включал и регулировал воду.
— Да, она, пожалуй, не отказалась бы, — согласился Лукас.
— Так почему же ты ее не пригласил? Только не говори мне, что тебе наскучили новые знакомые.
— Она дура.
Лукас полил Дженнифер на спину теплой водой, а потом брызнул жидким мылом из пластикового флакона и начал тереть ей спину и ягодицы.
— Раньше тебя это не останавливало, — заметила она.
Он продолжал тереть.
— Ты знаешь некоторых женщин, с которыми я встречался. Хоть одна из них была дурой?
Дженнифер немного подумала.
— Может быть, я не всех знаю, — наконец сказала она.
— Ты знаешь достаточно, чтобы понять, с какими женщинами я общаюсь, — проговорил он. — Я не встречаюсь с дурами.
— Тогда говори со мной, как с умным человеком, Лукас. Этот убийца пытал тех женщин, прежде чем убить их? Даниэль достаточно уклончиво говорил об этом. Как ты думаешь, он их знает? Как он их выбирает?
Лукас повернул ее лицом к себе и прижал палец к губам.
— Дженнифер, не дави на меня, хорошо? Если ты застанешь меня врасплох и я что-нибудь сболтну, а ты это используешь, у меня могут быть крупные неприятности.
Она внимательно посмотрела на него. Вода хлестала ему в грудь, его голубые глаза потемнели и глядели настороженно.
— Я не стала бы ничего использовать без твоего разрешения, — проговорила она. — Но ты никогда не проговариваешься. Если только ты не хочешь, чтобы это выглядело так, как будто ты проговорился. Ты хитрющий сукин сын, Дэвенпорт. Я знаю тебя уже целых три года и все еще не могу точно определить, врешь ты или говоришь правду. И я не встречала людей, которые бы так часто притворялись, как это делаешь ты. Может быть, ты и сам не всегда знаешь, притворяешься ты или нет.
— Тебе бы только выпытывать. — Он с сожалением покачал головой. Потом выключил воду и открыл дверцу душа. — Дай мне то большое полотенце, я вытру тебе ноги.
Через полчаса.
— Иногда мне почти больно, — хрипло проговорила Дженнифер.
— В этом вся соль, — отозвался Лукас, — не переступить черту.
— Ты приближаешься к самой грани, — заметила она. — Должно быть, ты много раз переступал эту черту, прежде чем нащупал ее.
Еще через два часа.
Лукас внезапно раскрыл глаза. Было темно. На него кто-то смотрел. Это ощущение не покидало его. Пистолет, который он обычно носит на щиколотке, теперь лежал в столе… Дженнифер дотронулась до него, и тогда он понял откуда взялось это чувство.
— Что? — прошептал он.
— Ты не спишь?
— Теперь уже не сплю.
— Можно задать тебе вопрос? — Она немного помедлила. — Я тебе нравлюсь больше, чем другие, или мы все для тебя только развлечение?