Правда, Ив уже и так занялась делом – строила глазки басисту. Это у нее было что-то вроде хобби. Ей нравилось хлопать ресницами, кокетливо поглядывая на музыкантов, когда они играют, а в перерывах между музыкальными номерами спрашивать, не найдется ли у них сигареты. Этот басист был, безусловно, весьма симпатичным, даже, пожалуй, красивым той необычной красотой, которая свойственна большинству креолов, но он был настолько поглощен исполнением своей музыкальной партии, что порой, забывшись, играл, глядя в жестяной потолок. Похоже, чтобы привлечь его внимание, требовалась не иначе как Господня воля, ибо Ив уже буквально из кожи вон лезла, но у нее по-прежнему ничего не получалось. Я попыталась ее отвлечь и предложила «завоевать» бармена, но прислушаться к голосу разума она оказалась не в настроении. Она просто закурила и бросила спичку через плечо – «на счастье». Теперь нам поскорее нужно отыскать какого-нибудь доброго самаритянина, подумала я, иначе мы тоже будем вынуждены строить глазки жестяному потолку.
И как раз в этот момент в клуб вошел он.
Ив заметила его первая. Она в это время отвернулась от сцены, чтобы отпустить какое-то замечание в адрес музыкантов, и увидела его, глядя мне через плечо. Она тут же пнула меня под столом в лодыжку и слегка мотнула головой, указывая на нового посетителя. Я чуть передвинула свой стул и украдкой скосила в ту сторону глаза.
Выглядел он потрясающе. Рост – полных пять футов десять дюймов; черный смокинг; на руке роскошное пальто; волосы каштановые, глаза синие, а на каждой щеке ровно в центре небольшое, как звездочка, пятнышко румянца. Легко можно было себе представить, как один из его предков стоял, скажем, у руля судна «Мейфлауэр»[13], привычно устремив взор к линии горизонта, а соленый морской ветер шевелил его густые волнистые волосы.
– Чур, мой! – тихо сказала Ив.
Застыв на несколько мгновений у входных дверей, он дал глазам возможность привыкнуть к царившему в клубе полумраку, а затем с этой удобной позиции принялся высматривать кого-то среди собравшихся. Он явно пришел сюда для того, чтобы с кем-то встретиться, и, судя по выражению его лица, был несколько разочарован, не обнаружив того, кто был ему нужен. Когда он сел за соседний с нами столик, то первым делом еще раз внимательно осмотрел зал, а затем коротким жестом подозвал официантку, небрежно бросив свое пальто на спинку стула.
О, это было прекрасное пальто. Из кашемира цвета верблюжьей шерсти, но, пожалуй, чуть светлее, примерно как кожа того басиста; новенькое, без единого пятнышка, словно он впервые надел его и пришел сюда прямиком от портного. Стоило это пальто, должно быть, долларов пятьсот. А может, и больше. Ив просто глаз с него не сводила.
Официантка осторожно приблизилась к новому клиенту, поглядывая на него, как кошка из-за угла дивана в гостиной. На мгновение мне даже показалось, что она сейчас выгнет спину и начнет требовательно царапать когтями его рубашку. Приняв заказ, она чуть отступила назад и наклонилась, чтобы он мог полюбоваться тем, что у нее под блузкой. Однако он, похоже, не обратил внимания на ее ухищрения.
Он заказал скотч тоном вполне дружелюбным и вежливым, уже одним этим оказав официантке чуть больше внимания, чем полагалось. Ожидая, пока ему принесут виски, он откинулся на спинку стула и снова принялся изучать зал. Взгляд его постепенно переместился с барной стойки на джаз-оркестр, и тут он краем глаза заметил Ив. Она все еще не сводила глаз с его пальто. Увидев, куда она смотрит, он смущенно покраснел, поняв, что, высматривая в толпе присутствующих нужного ему человека и подзывая официантку, не заметил, что бросил свое пальто на спинку стула, стоявшего за нашим столом.
– Ох, простите, – сказал он. – Впрочем, с моей стороны это поистине непростительная небрежность!
Он встал, собираясь перевесить пальто, но мы хором заверили его:
– Нет, нет, все в порядке! Здесь все равно никто не сидит. Вам незачем беспокоиться.
Он помолчал, потом спросил:
– Вы уверены?
– Абсолютно, – сказала Ив.
Вновь появилась официантка с заказанным скотчем. Она уже повернулась, чтобы уйти, когда он вдруг попросил ее задержаться, а нам предложил выпить что-нибудь с ним вместе – «в последний раз в старом году», как он изящно это сформулировал.
Нам уже было совершенно ясно, что для него минувший год был таким же, как это дорогое пальто, – удачным, с успехами в работе и свидетельствами немалых доходов. Все повадки этого молодого мужчины говорили о том, что он абсолютно уверен в себе, но при этом питает этакий демократический интерес к тому, что его окружает; кроме того, в нем чувствовалось спрятанное в глубине души дружелюбие, свойственное обычно только тем представителям молодого поколения, которые выросли в обществе людей обеспеченных, знающих себе цену и умеющих должным образом держаться. Таким людям даже в голову не приходит, что их присутствие может оказаться нежелательным в некоем непривычном для них окружении – и, как результат, они действительно крайне редко в таком окружении оказываются.
13
«Мейфлауэр» считается самым первым кораблем, в 1620 г. доставившим первых переселенцев, отцов нации, в Новую Англию.