Он часто приносил ей подарки: букет экзотических цветов, собранных в парке, бумажный китайский зонтик, расписанный летящими цаплями, заводную обезьяну, разбрызгивающую при ходьбе яркие искры. Джекс принимала эти безделушки и вежливо благодарила его, но лицо ее сохраняло недоуменное выражение, как будто она не знала, что и думать.
Однажды пасмурным днем, несколько недель спустя после появления в Городе девушки, Дэнни-бой ждал возле Золотых Ворот Мерседес и Змея. На Город, словно огромное ватное одеяло, с запада надвигался туман. Вокруг перекладин моста уже начинали виться первые тоненькие завитки белой дымки. Внизу молодой человек видел Алькатрас и небоскребы, но знал, что через несколько часов туман полностью поглотит Город.
Дэнни прошелся вдоль моста, залюбовавшись уже проделанной работой. Он в который раз похвалил себя, что не стал навязывать артистам определенный стиль, а лишь распределил участки и выделил краску. Некоторые художники дали своей фантазии развернуться на огромных пространствах — основаниях башен или основных перекладинах. Другие предпочли ювелирную работу на тоненьких перилах.
Самому Дэнни больше всего нравилась фигура обнаженной женщины, изображенная на тонких столбах, поддерживающих перила. Увидеть ее можно было, только встав на определенное место справа; в противном случае зритель видел только синие линии, беспорядочно нанесенные на столбы. Кроме этого, его улыбку всегда вызывали темно-синие отпечатки ног на васильковых перилах — один из танцоров окунул ноги в краску и станцевал на выделенном для него отрезке.
Иногда, когда молодой человек смотрел на огромный мост, на величественные холмы Марина, он пугался грандиозности своей задачи, его мучила неуверенность. После почти года работы они смогли закончить только одну сторону, да и то большая часть башен и некоторые перекладины все еще выделялись оранжевой облупившейся краской на фоне синих работ художников Города. До появления Джекс Дэнни не знал этих сомнений, да и куда ему было торопиться? Но теперь на него временами накатывала тревога — а что, если армия Четырехзвездного появится на пороге Города до того, как работа будет завершена?
От грустных мыслей его отвлек шум мотора мотоцикла Змея. Дэнни поспешил вернуться к условленному месту встречи. Как обычно, художник устроил из своего появления небольшое представление, на полной скорости промчавшись сквозь ворота, резко затормозив прямо перед Дэнни и с бешеным визгом развернув мотоцикл на 360 градусов.
— Йо, Дэнни! Как дела?
— Порядок. Не передумал еще с мостом? Змей задрал голову, разглядывая башни.
— Без вопросов, мужик. Я набрал человек пятнадцать в помощники, есть даже бывший скалолаз. Мы нашли снаряжение и уже успели потренироваться. Кстати, я клево ползаю по стенам, чувак. Уже думал, не сменить ли Мне погоняло со Змея на Паука?
Дэнни усмехнулся.
— О’кей, вам что-нибудь еще надо для работы? Вместе они пошли к башне, где Дэнни сложил все имеющиеся приспособления. Змей работал исключительно с распылителями, что ограничивало его цветовую гамму. Поторговавшись, они все-таки остановили выбор на трех оттенках, имевшихся в избытке. И тут Змей задал вопрос, которого так боялся Дэнни:
— Кстати, а кто будет размалевывать вторую башню? Молодой человек осторожно спросил:
— А у кого еще хватит куража? Змей задумался.
— Ну, я не знаю, кто был бы так же крут… Если только… — Он осекся и уставился на Дэнни. — Ты что, собрался приглашать Мерседес и ее братков?
Молодой человек кивнул, сдерживая смех.
— Брат, ты сдурел? Они ж тебе здесь все разнесут! Нет, ты все-таки шутишь!
За годы между группой неомайянистов, которую возглавляла Мерседес, и другими артистами граффити произошел не один «территориальный» спор. Однажды она, руководствуясь религиозными побуждениями, нарисовала картину поверх одного из произведений Змея. Городской Совет призвал ее к ответу. Она публично принесла Змею свои извинения, но от позиции своей не отказалась, заявив, что по-другому действовать не могла. Стена, из-за которой разгорелся спор, находилась в самом центре Города, и картина представляла значительную религиозную ценность для художников ее группировки. Совет вынес Мерседес публичное порицание, но не предпринял никаких дисциплинарных мер. Змей затаил обиду.
— Я говорю абсолютно серьезно. Уверен, они отлично справятся.
Дэнни-бой прекрасно знал, что Змей будет возмущен, но отступать не собирался. Другого выхода у него не было.
— Все забыли об этом. Я с ними сотрудничать не буду.