— Он отказывается уходить, — обронила Джекс через плечо. — Мне никак не убедить его.
Фрэнк потерянно сидел на тротуаре, опустив голову. Вокруг него переливались всеми цветами радуги осколки Оазиса. Он даже не взглянул на них. Дэнни опустился на корточки рядом с ним и положил руку ему на плечо. Джекс стояла рядом, настороженно озираясь — нет ли поблизости вражеского патруля.
— Фрэнк! — Молодому человеку приходилось кричать, чтобы перекрыть гул колоколов. — Нам надо уходить отсюда. Здесь небезопасно. Тебе надо в укрытие.
Пожилой человек поднял голову, и Дэнни только сейчас заметил, что он сжимает в ладонях. Ему улыбнулось каким-то волшебным образом уцелевшее лицо Девы Марии. Фрэнк что-то лихорадочно говорил, но его слов было почти не слышно. В паузе между ударами гонга он разобрал лишь беспомощное «Я не понимаю…».
Дэнни-бой почувствовал, что у него самого почва начинает уплывать из-под ног. В голове пульсировала боль. Фрэнк создавал Оазис Света несколько лет, а генерал Майлз разрушил его за несколько минут.
— Ты прав. Это бессмысленно… — отстраненно проговорил он и не узнал собственного голоса.
Больше слов у него не было.
С тех пор как он предложил свой способ ведения этой войны, жители Города все время что-то от него ждали. Ждали его слов, идей, предложений, его помощи и поддержки. Дэнни почувствовал, что иссяк. Он пытался найти слова, чтобы успокоить Фрэнка, но обнаружил в собственном сердце только гулкую пустоту. Было страшно встретиться глазами с другом, страшно смотреть на Джекс, страшно даже увидеть собственное отражение в зеркале.
— Ну поговори же с ним! Ты должен с ним поговорить! — шептала ему девушка.
Он покачал головой. Тишина вновь наполнилась колокольным перезвоном. Внезапно Джекс взорвалась. Ее голос перекрыл глухие удары гонга:
— Так, Оазис сломан, ясно. Подумаешь, делов-то! Когда все закончится, ты построишь новый! Это же всего лишь стекло, Фрэнк. Много стекла, ты и сам знаешь. Было очень красиво, но это по-прежнему стекло. Сделаешь еще один такой. А может, даже лучше!
Девушка яростно затрясла Фрэнка за плечо. В этот момент гул вновь неожиданно смолк, подчиняясь причудливому замыслу Гамбита. Джекс заговорил тихо и быстро, наклоняясь к самому лицу старика.
— Представь, у тебя был бы выбор. Можно было бы спасти Оазис, отдав Звездуну Город. Но генерал никогда бы больше не позволил тебе ничего построить, ты это знаешь. Так что ты выбираешь: Оазис, который был, или Оазис, который тебе еще суждено создать?
— Это нечестный вопрос, — мягко запротестовал Фрэнк, поднимая наконец голову.
— У меня нет времени придумать тебе честный вопрос. Если здесь сейчас кто-нибудь появится, мы трупы. — Джекс метнула быстрый взгляд на Дэнни. — Когда-то один человек сказал мне, что когда ты создаешь что-то прекрасное, то изменяешь себя. Даже если твое творение живет всего лишь несколько часов. Твой Оазис изменил тебя навсегда, и этого генералу не разрушить. Никогда.
Джекс встряхнула головой, и снова беспомощно перевела взгляд на молодого человека.
— Я говорю чушь. У меня нет правильных слов. Фрэнк посмотрел на спокойное лицо Богородицы в своих руках, затем на девушку.
— Конечно, я выбираю Оазис будущего. По-другому быть не может. Просто я так хотел бы все изменить…
— Тогда пойдем. — Девушка протянула пожилому человеку руку и помогла ему встать. — Ну же, пошли. Нам уже давно пора быть в штабе.
Первый глухой удар возвестил новую порцию колокольного звона, который сопровождал их до самого штаба. Невзирая на бурные протесты Фрэнка, утверждавшего, что он полностью оправился от шока и чувствует себя отлично, они отвели его к Тигру.
— Спасибо тебе, — сказал Дэнни, когда они остались одни. — Я бы не смог ему помочь. Это же все из-за меня, из-за моего дурацкого плана солдаты разрушили Оазис. Если бы я только…
— Не глупи! — оборвала его Джекс. — Во всем виноват Четырехзвездный. И потом, я не сказала ничего, чего бы не слышала до этого от тебя. Кстати, — она пристально вгляделась в его осунувшееся лицо, — когда ты в последний раз ел?
Он безразлично пожал плечами.
— Не помню. Наверное, давно.
— Пойдем, горе мое, — вздохнула девушка.
В кафетерии бизнес-центра Роуз устроила походную столовую. Джекс взяла у нее чашку горячего бульона и отдала Дэнни. Он послушно взял ее, хотя голода не чувствовал. Юноша не мог вспомнить, когда в последний раз ел. Наверное, это все-таки был завтрак, вроде какой-то тост он сегодня жевал, хотя, возможно, это было и вчера. Дни сливались, неотличимые один от другого. Тело болело, хотя усталости он не чувствовал. У него не было права на усталость; это была его война, и ответственность за Город, за его жителей, лежала на нем. Надо продолжать сражаться. Времени на отдых нет.