В тумане ничего не стоило потеряться. Джекс ориентировалась по слуху и обонянию: едкий запах пороха, свежесть моря, воркование голубей, пронзительные стоны чаек. Однажды солдаты, громко разговаривая, прошли в нескольких шагах от нее, даже не заметив.
— Прикинь, видел ангела! — громко рассказывал один. — Рожа вся перекореженная, зато крылья — чистое золото!
— Придурок! Еще скажи, что видел Джекс! — потешались над ним.
— Вот еще! Никто не видел Джекс! — обиделся тот.
Она убежала. Ей хотелось как можно скорее оказаться среди друзей. Штаб-квартира переехала в Дворец Изобразительных Искусств — огромное здание с запутанными коридорами, построенное для долговременных экспозиций. Чтобы попасть туда, надо было взобраться по Дивисадеро-стрит на холм, а затем вновь спуститься. Впервые за столько дней девушка оставила туман за спиной и подставила лицо ласковым лучам солнца. Внизу виднелась серая громада Дворца, окруженная буйными джунглями, бывшими когда-то городским парком. Джекс шла неторопливо, наслаждаясь теплом.
Подойдя ближе, она разглядела римские колонны и изящную лепнину, сейчас полускрытую побегами плюща. Узкая тропа, прикрытая переплетающимися ветвями деревьев, вела к скромной двери с табличкой «Служебный вход».
Дэнни-бой сидел за столом в кабинете менеджера. Заслышав ее шаги, он поднял голову, и Джекс заметила красные прожилки в его глазах и сероватый цвет лица. Стол перед ним был абсолютно пуст, его руки — тоже.
— Что ты делаешь?
— Думаю, — хрипло ответил он.
— О чем?
Он перевел взгляд на свои ладони.
— Ты давно была в парке Золотые Ворота? Там живут несколько солдат. Они дезертировали.
— Да, Рэнделл мне рассказал.
Дэнни медленно кивнул.
— Ты с ними не разговаривала? Она отрицательно покачала головой.
— А я разговаривал. Знаешь, что выяснил? Они боятся Майлза не меньше, чем нас. Говорят, он убивает дезертиров. А еще говорят, что он никогда не сдается.
— Я знаю.
— Мы должны добраться до Майлза.
— Мы должны его убить, — поправила Джекс.
— Да, убить, — кивнул Дэнни.
— Не просто разрисовать ему лицо, а убить по-настоящему.
Как она и ожидала, он покачал головой.
— В этом нет необходимости. Мы должны показать ему, что можем добраться до него в любой момент, что он в нашей власти.
— Не обманывай себя. Звездуна так просто не испугать. С ним это не сработает.
Дэнни снова покачал головой.
— Если мы пометим его, солдаты поймут, что он просто человек, такой же, как все. Они потеряют страх перед ним и смогут сложить оружие.
— Не пойдет, Дэнни. Это не сработает.
— Почему ты так уверена? Можно ведь попробовать! Попытка не пытка, пометим его и посмотрим, что произойдет!
— Ты что, совсем забылся, Дэнни? — Джекс не смогла скрыть раздражения. — Они стреляют пулями! Настоящими, которые убивают по-настоящему! Ты хоть видел, какая у генерала охрана?
— Да, видел. Я все это помню, но…
— А вот мне временами кажется, что не помнишь. Или что ты сам начал верить в те байки, которые рассказывают солдаты — что ты призрак и тебя нельзя ни убить, ни ранить!
— Нет, я так не думаю.
— Зато ты думаешь, что все это игра. Но война — не игрушка, Дэнни-бой!
— Я знаю.
— Тогда почему бы нам не убить Майлза? Он ответил, не поднимая глаз:
— Тебе надо понять, Джекс, что насилие и смерть — не единственные силы, способные изменить общественный порядок.
Она открыла рот, чтобы что-то сказать, передумала, затрясла головой и снова возбужденно заговорила:
— Мне как раз ничего не надо понимать! Это ты не понимаешь, что нам грозит реальная беда, боль и смерть!
— Мы должны продолжать действовать теми же методами. Иначе мы признаем свое поражение, — спокойно ответил он. — Если мы перебьем их всех, придут новые. Надо обратить их в бегство. Поэтому нельзя отступать от принятых правил. Наших правил. Предупредим его. Если он нас не услышит — что ж, придется его убить.
Дэнни говорил медленно, как будто пытаясь убедить самого себя.