- Ну, - не оставляет нам шанса маленькая проказница и повелительница ушастых, - и сколько мне тут стоять?
Саша не выговаривает некоторые буквы, поэтому фраза, сказанная ею, заставляет нас вздрогнуть, чтобы моментально разразиться одновременным смехом…
А когда я оборачиваюсь и вижу маленького злобного гнома, с ручонками под бока, хочется упасть на песок и смеяться еще громче.
- Идем, зайчонок, - протягивает ей руку Артур, и Саша, подумав секунду, послушно вкладывает ладошку в его большую пятерню: - Хорошо.
Артур подхватывает малышку на руки. Дочка посматривает на меня с Артемом и молчит. И это уже победа. Маленькая, но большая.
В памяти проносятся первые недели после возвращения « блудного сына». Тяжелые. И сладкие.
***
Регистрация на рейс заканчивается и я с сожалением провожаю взглядом здание аэропорта, когда нас везут к трапу самолета. Расставаться тяжело. Эти дни еще долго будут напоминать о себе. Море. Солнце. Артур. Артем. Саша.
- Мама, мы улетим высоко?- маленькая непоседа устала и сейчас трет глаза кулачками, но отдыхать категорически не соглашается.
- Да, малыш, очень, - глажу мягкие волосы, которые растрепал прощальный легкий ветерок, и обещаю вернуться сюда снова. Дочка теребит зайца и оглядывается. Мы идем по узкому проходу между рядами сидений. Я останавливаюсь в середине салона, потому что забыла все, что проговаривала девушка на регистрации, широко улыбаясь Саше ( хотя скорее державшему ее на руках Артему )и демонстрируя безупречное состояние зубов. Билеты остались у Артура, и я не знаю, где именно наши места. Дочка начинает куксится, и уже собирается открыть рот, чтобы завопить, как всегда это делает, когда устает, как сзади раздается знакомый голос: - Где моя маленькая хитрая лисичка? Губы милой кареглазой милоты мигом растягиваются в довольной улыбке, и лицо, секунду назад бывшее темнее грозовой тучи, преображается. Перед нами снова самая обаятельная девочка – папина и мамина принцесса. Артем подмигивает ей, и кивает мне на следующий ряд сидений: - Наши. Мысленно облегченно выдыхаю, ибо устала от всего не меньше дочери. Мы садимся в удобные кресла и пока Сашка кормит зайца из пластмассовой бутылки, я смотрю, как он убирает на полку пакет с детскими вещами.
- Может шаль оставить? – вспоминаю про наш обязательный комплект в путешествиях. Легкая вязаная шаль и заяц. Последний уже в руках у Саши, так что остается только шаль.
Артем кивает: - Точно, спасибо, что напомнила. Вытаскивает сложенный квадратом пакет.
И управившись с остальными вещами, протягивает пакет мне, собираясь устроиться на соседнем сиденье. Пока он проделывает все эти манипуляции, Артур терпеливо стоит рядом, молчит и наблюдает за Сашиной возней.
- Я сяду рядом с ней, - не терпящим возражений тоном говорит Артур, и усаживается между мной и дочерью. В самолете она сидит на отдельном сидении, потому что несмотря на недолгий перелет, держать активного двухлетку все время полета на руках невозможно. Сейчас насупившись, Саша сердито смотрит на почти незнакомого мужчину, и явно не хочет, чтобы Артур оставался рядом.
- Ты не понял? Она не хочет, - не упускает возможности показать клыки Артем и я чувствую, как тень ревности пробегает между нами черной кошкой, оставляя едва ощутимое неприятное послевкусие…еще не оседающее на языке, но уже явно витающее в окружающей атмосфере…
- Она не сказала ни слова, - хмурится Артур, готовый отстаивать свое желание до последнего. В конце прохода озабоченно застывает стюардесса, не сводя глаз с нашего сектора.
- Папа, - куксится дочка и протягивает ручонки к Артему, игнорируя брюнета, готового расстелиться ковриком под её ногами. Тот сверлит глазами Темку, и облако темно-серого цвета зависает в радиусе полутора метров, не обещая ничего хорошего…
- Тем, может ты сядешь с Сашей, а Артур со мной? – мне хочется продлить то неописуемое ощущение спокойствия, что впервые за много месяцев наконец прочувствовалось слишком хорошо, чтобы вот так исчезнуть снова…всем знакомое наверное чувство, когда все родные дома, на столе вкусный ужин, и даже непогода за окном не сумеет расстроить неповторимый вечер в компании близких людей.
Артур не сводит глаз с дочери, и когда малышка перелезает поближе к Артему, почти пронзает насквозь взглядом давнего друга. Но молчит. Я дотрагиваюсь до его руки: - Пожалуйста, мы можем поговорить потом, дома…Глаза с ореховой радужкой словно обнимают меня без рук, скользят по груди, волосам, шее…и теплеют. И вот уже я узнаю того, о ком не переставала думать все это время…Он встает, не проронив ни звука, и мы меняемся местами.