Некоторое время там сохраняется тишина, и кроме звука монотонно бурчащего холодильника не слышно практически ничего. Но так продолжается совсем недолго, и процесс за столом, судя по всему, подходит к логическому завершению. Дочка недовольно мычит, и перед глазами моментально возникает ее хмурое личико, со сведенными к переносице бровями, так сильно напоминающее Артура в ярости, что обычно мне становится не страшно, а смешно.
- Да твою…- сердито бурчит знакомый голос после звука падаюшей на пол ложки. И еще одно решительное : - Неть!
Я снимаю обувь и тихо, на цыпочках иду по чистому паркету. Останавливаюсь в дверях и вижу просто потрясающую картину, от которой хочется смеяться и плакать, не знаю даже, что перевешивает. Брутальный брюнет в белой футболке, на которой виднеются разводы от черничного варенья и кажется, шоколада, стоит перед столом. С полотенцем, переброшенным через запястье, словно заправский официант. В его руках поднос с творогом и ягодами. И даже отсюда мне видно, как чертовски аппетитно выглядят свежая малина, ежевика и что-то кругленькое, похожее на смородину…Беготня по магазинам всегда вызывает у меня желание жевать без остановки. И в отличие от дочери, я готова проглотить все сразу, вместе с подносом. Продолжаю наблюдать, тихо стою, стараясь не выдать своего присутствия, и не могу удержаться от едва слышного смешка. Ибо Артура можно представить в какой угодно роли, только не подавателя детской еды кареглазой капризуле.
Дочь возмущенно отворачивается и отказывается есть творог в маленькой тарелке с зайцами в зеленых шляпах. И точно также отвергает ягоды. Артур тяжко вздыхает и достает из пакета на столе баночку детского пюре: - Будешь?
Интересно, сколько времени продолжается этот спектакль? И на сколько еще хватит небольшого, насколько я знаю, запаса отцовского терпения?
Я захожу в кухню, и со стороны стола раздается радостный вопль: - Мами! Не знаю почему, но в последнее время дочка называет меня именно так. Мами.
- Она не ест банки, - провожу я рукой по мужской спине, и , встав на цыпочки, легонько дую на шею, - маленькая проказница сделала тебя?
- Она слишком хитрая для ребенка такого возраста, - делает серьезное лицо Артур и не выдерживая, через минуту улыбается: - она похожа на тебя…
Я наклоняюсь к нашей принцессе, целую испачканную детскую щечку, ощущая на губах сочетание всего, чем угощалась последних полчаса эта красавица. И понимаю, что тоже не против попробовать.
- Привет, малыш, - смотрю прямо в сияющие карие глаза, и чувствую, как утреннее напряжение уходит окончательно, - поможешь разобрать пакеты с покупками? Саша распахивает глаза и кивает. Артур наблюдает за нами обеими, тихонько посмеиваясь. Наверное сравнивает, чем именно мы похожи.
- Она просто копия отца, - замечаю я, щелкаю чайник и пройдя к раковине, выдавливаю в ладошку ароматное мыло, - и заметь, это не только мое мнение… И это чистая правда. Потому что везде, где мы появляемся, будь то кафе, или игровые площадки, или магазины, люди качают головами, стоит им с Сашей оказаться рядом, и улыбаются. Они очень, просто очень похожи.
Дочка шустро вылезает из-за стола, и несется в коридор. Шуршит пакетами и радостно перечисляет все обновки. Громко, на всю квартиру. Потом словарный запас заканчивается, и она просто роется в пакетах, напоминая медвежонка из детского мультика. На некоторое время в квартире становится тихо, а потом раздается довольный детский вопль: - Ура, кукла, новая! И я вспоминаю про красотку с пушистыми ресницами, в красивом розовом платье, и такой же шляпке в тон, с интересным именем «Элизабет», написанном на коробке. Почему не банальная «Маша», не знаю, но когда выбирала, показалось, что Сашке понравится. Сейчас ее привлекают именно куклы. И такой у нас еще нет.
- Иди сюда, - тянет меня за руку Артур, - устала?
- Есть немного, - я кладу в рот ложку творога с ягодами, из той самой тарелки с зайцами, и жую, - вкусно…а варенье где?
- На футболке, - улыбается Артур, не отрывая взгляда от ложки, которая снова на пути в мой рот, - она очень упорная…
Я знаю, о чем он думает. Я не будь мы сейчас втроем, не упустила бы возможности вновь оказаться в жарких объятиях, прижаться к нему как можно сильнее, чтобы почувствовать знакомый запах, утонуть в нем, отдаться на милость этих сильных рук…снова и снова оказываясь в потоке ни с чем не сравнимого удовольствия…