— Наши люди любят покупать из-под полы, потому что из-под полы продается самое лучшее, — смеялся Дмитрий. — Тяжелое наследие советского режима…
— Это так, — соглашался Павел, — но и общий антураж тоже имеет значение. Согласись, что порошком из толченого когтя тигра пополам с женьшенем лечиться интереснее, чем каким-нибудь заурядным аллохолом.
Торговля «уникальными препаратами» приносила почти столько же, сколько и прием «уникальных специалистов», и это с учетом того, что специалисты надували родную клинику, приторговывая препаратами из собственных запасов. Расклад был примерно таким — продал две «клинические» упаковки, а в третий раз продал свою. «Ничего, — думал Павел. — Вот вырвемся из склепа и заведем свою аптеку. Тогда весь барыш от продажи лекарств будет наш с Ханыгой».
«Склепом» Павел называл подвал, который еще совсем недавно казался та-а-аким большим, но сейчас стал маловат. Требовалось помещение для аптеки, нужен был зал для гимнастических занятий, да и кабинет релаксации тоже неплохо было бы устроить. Но при всем том не хотелось кочевать по Москве, переезжая с одного места на другое. «Прикормленное» место — это вам не хухры-мухры. Переехал — считай потерял треть клиентуры. Опять же, расширяться в одном здании дешевле, поскольку не приходится отказываться от уже используемых, обустроенных как нужно, помещений. Сначала Павел планировал арендовать помещение на ладан дышащего супермаркета, находившегося прямо над клиникой, затем — прибрать к рукам весь нежилой первый этаж здания, а затем можно будет заняться постепенным расселением жильцов… И когда-нибудь «Правильная клиника» займет весь дом и на крыше огромными алыми буквами будет гореть по ночам ее название…
На генеральную репетицию, устроенную вечером после закрытия клиники, Павел пригласил Лилю. Им с Дмитрием нужен был «нейтральный» зритель, человек со стороны, который может непредвзято оценить игру актеров. Актеры с тремя зрителями расселись в коридоре, и Павел начал репетицию с Сергея Семеновича:
— Ваше лицо мне знакомо, — сказал он. — Кажется я вас здесь уже видел.
— Да, я здесь регулярно бываю, — подхватил Сергей Семенович. — Ездить приходится далеко — из Матвеевского, но что делать? В других клиниках, частных и государственных, мне ничем помочь не могли. Один, с позволения сказать, доктор, так и заявил: «А чего вы хотите в вашем возрасте? Здоровый позвоночник будет у вас только в следующей жизни!». И только Павел Игоревич мне помог. Можно сказать — на ноги поставил. Я теперь спокойно согнуться и разогнуться могу. Вот, смотрите!
Сергей Семенович встали и энергично, но без суетливости, которая не подобает отставному полковнику, наклонил корпус так, что пальцы его рук замерли в нескольких сантиметрах над полом.
— Видите? — спросил он, исподлобья оглядывая публику.
— Замечательно! — восхитилась Лиля.
Сергей Семенович разогнулся, сел и сказал:
— А теперь Павел Игоревич тромбофлебитом моим занимается. Это дело долгое, но положительная динамика имеется…
— О, Павел Игоревич просто волшебник! — подхватила Дочь Пациентки. — Мне про него в институте гематологии санитарка рассказала, когда мама там лечилась. Пришла убираться в палату, посмотрела на маму, покачала головой и говорит: «Забирайте вы вашу мамашу, пока ее наши лекари-пекари совсем не угробили, и поезжайте на улицу Матроса Дедушкина к профессору Неунывайко. Он и не таких с того света за ногу вытягивал».
— А вот я как-то не доверяю молодым врачам, — сказал Павел, старательно пряча улыбку. — Опыт — великое дело…
— Ум — великое дело! — вступил в беседу следующий «артист». — Опыт без ума — это как пирожок без начинки. Мне самые опытные урологи Москвы в один голос заявили, что избавить меня от камней может только операция. А Павел Игоревич за три месяца разобрался с моими камнями полностью! На вчерашнем УЗИ ничего не обнаружили, даже песка и того не осталось! А вы говорите — опыт, опыт! Можно всю жизнь есть картошку, но так и не стать ботаником!
Про картошку уже была отсебятина, но вполне уместная. Павел одобрил.