Последняя ниточка, связывающая По с происшествием и с сомнениями в том, что из всего этого дня было правдой, а что просто казалось, был водитель трамвая Рэм Петрович Крылов. В трамвайном депо на историю По о его счастливом спасении и настойчивую просьбу дать адрес и телефон спасителя, только покачали головой, потом развели руками и сообщили, что такой сотрудник действительно был, но уволился около двух лет назад и больше о нём ничего не слышали. Конечно, здесь вкралась какая-то ошибка. Безусловно, ошибка. Двух людей с именем Рэм довольно сложно себе представить в одном промежутке времени, и По взял билет на самолёт к морю.
Он добрался до городка, потом прошёл знакомой летней дорогой, неся в себе вопросы, но самое важное — По хотел знать, что на берегу его встретят Дар и Рэм, и они вновь вместе поплывут над морем под тёплым абажуром её веранды.
— Старина По, мы ждали, мы думали о тебе, и ты вернулся. Что-то всё таки происходит так, как надо, если, конечно, всё сделать правильно.
ОБЭРИУты
На Екатерининском канале, который, как считает мой друг, совершенно справедливо назван именем Грибоедова, дома. Дома и на речке Мойке. Там, где я, тоже не протолкнуться от каменных квартир. Вы видите их сырые фасады и думаете, что Петербург идёт ко дну, или совсем не интересуетесь погружением — не важно, вас видно из окон. Вы отбиваете ногами общий ритм, а за ними не моргнут глазом, но если вы одним ботинком в трясине и судорожно дёргаете ногой, остановились, подняв голову вверх, или получили инфаркт, в общем, застряли, вы имеете вес, на вас смотрят.
Мой давний друг по старой университетской кличке Ладо, что в просторечье означает «владеющий миром», говорит с высшими силами, и они внезапно, никогда не предупреждая, отвечают ему тем же, поэтому ему ничего не понятно. Дверь он не запирает, надеясь на чудо принесённой водки с едой или чудо вина в руках держащих его пульс товарищей, и, что ни говори, эти чудеса постоянно с ним случаются, упрекнуть его не в чем, чудо есть чудо. Сегодня ночью он как обычно стал самозваным свидетелем битвы добрых и поначалу добрых, но сейчас озлобленных сил под куполом Исаакиевского собора — где же ещё всему случаться? Он вычислил это место, и теперь ежедневно поздним вечером в любую погоду тащится с Мойки на площадь и прислоняет ухо к выпуклым фигуркам на вратах, он слушает звук тумаков и свист неизвестных ему предметов, иногда что-то шмякается об пол. В этот момент во всём городе участники дьявольского плана, а кто и Божественного замысла, на секунду поднимают головы вверх, прищуриваются и возвращаются к своим повседневным занятиям, оставив Ладо одного и в смятении. Результат битвы всегда остаётся для него загадкой. Раз уж никакая сторона не берёт на себя труд что-либо ему разъяснять, он берёт на себя смелость трактовать всё, как вздумается, прислушиваясь исключительно к своему собственному настроению. Он — единственный свидетель.
Как обычно в последние тридцать лет по утрам я околачиваю ногами Мойку, с благодарностью принимая воздушные ванны, и посильно пытаюсь придать гранитным плитам вогнутую форму. За этим занятием меня и застаёт Ладо. По горящим глазам и уверенной походке заметно, что сегодня под куполом победило зло и что Ладо не по нраву такой исход, не стоит и спрашивать. Приблизившись на две вытянутые руки, он сходу предлагает мне найти подходящую к сегодняшнему дню жидкость и выпить её, не делясь ни с какими навязывающими себя третьими лицами. Жидкость требовалось именно найти. Деньги он презирал.
По дороге на первый адрес мы полностью забыли ОБЭРИУтов, то есть всех поимённо помнили, но то, что они ОБЭРИУты, забыли.
— Теперь жди, — сказал Ладо. — Из мира вытащили первый кирпичик, разве может быть, чтобы два хороших человека одновременно забыли то, что они наверняка помнили?
— Может, просто наваждение, я многого не помню, например…
— Нет, — прервал меня Ладо, — нет. Давай спросим у любого. Даю тысячу неизвестных предметов к одному, что и они не помнят.
Мы остановили загорелого джентльмена средних лет в мягких красивых туфлях, девушку, репинскую студентку с восторженными глазами, старушку с голубями на плечах. Но, нет, они не знали.
— Так может, они не знают об этом изначально? — резонно заметил я. — К примеру, мужчина-бизнесмен, и ему ни к чему, девушка-неофит, и вообще двадцать первый век на дворе, а старушка-божий одуванчик или демон, путающий нас крылами. Неубедительная выборка.