В конце XIX века исследованием Бархатной книги занялся известный специалист Н.П. Лихачев. Им впервые был поднят вопрос о так называемых составных родословиях, к числу которых может быть отнесен немалый процент росписей конца XVII века. По словам А.В. Антонова, Н.П. Лихачев обнаружил, что «означенные в таких родословиях лица, как правило, заимствовались из доступных составителю источников, а затем искусственным образом объединялись в поколенные росписи, причем часть имен и вовсе могла быть выдумана». Так, на примере рода Головкиных Н.П. Лихачев показал, что «составители, не зная своего родословия и воспользовавшись вкладной книгой Троице-Сергиевого монастыря, „жестоко напутали“, распределяя поколения в соответствии с отчествами вкладчиков».
Для обоснования вновь составленных родословий, по-видимому, широко применялась фальсификация древних актов. Тем более что подлинность их никто не проверял. Как установлено исследователями, в Палате родословных дел «документальной проверки родословий не велось». А.В. Антонов пишет: «Особое внимание ученый (Н.П. Лихачев — Авт.) уделил выявлению и критике фальсифицированных и интерполированных актов, поданных вместе с росписями Палате родословных дел. К числу поддельных им были отнесены акты Измайловых, Бедовых, Протасьевых и Чаадаевых». По мнению другого исследователя «романовских» родословных росписей конца XVII века академика С.Б. Веселовского, «большинство родословий было составлено задним числом, а не на основе накопленных из поколения в поколение родословных материалов». То есть, просто говоря, большинство этих родословий было выдумано в конце XVII века.
По наблюдениям известного историка А.А. Зимина, наиболее широко размах фальсификации документов приобрел в конце XVII века. Это явление он связал с деятельностью Палаты родословных дел. Зимин показал, что в генеалогических целях фабриковались не только отдельные акты, но и целые комплексы документов.
Как мы теперь понимаем, подделка генеалогических данных в эпоху первых Романовых была лишь одним из многочисленных направлений, по которым велось планомерное уничтожение и подделка книг и документов, рассказывающих о Великой = «Монгольской» империи и о ее русской царской династии.
Кстати, куда пропала вторая родословная книга, составленная вместе с Бархатной? И существовала ли она вообще? Ведь о ее содержании ничего не известно. Более того, оказывается, что в 1741 году (то есть всего через 60 лет после ее составления) чиновники уже не могли ее отыскать (?!). «Еще в 1741 г. в Герольдмейстерской конторе обратили внимание на упоминание о ее (второй родословной книги — Авт.) составлении. В Канцелярию Московских герольдмейстерских дел был послан соответствующий запрос». Но в Москве второй книги не нашли. В ответ на запрос было прислано доношение, что «других особых родословных книг и указов… не имеетца». Тогда «для отыскания… второй родословной книги и других документов из Герольдмейстерской конторы в Москву специально был откомандирован канцелярист. Однако книга и интересующие контору документы найдены так и не были» (А.В. Антонов).
Гипотеза: пропавшая «вторая родословная книга» — эта и есть та самая «Бархатная» книга, которая существует сегодня (напомним, что это само название она подучила лишь впоследствии). А пропала (была уничтожена) именно первая родословная книга. Дело в том, что согласно указу 1682 года «вновь созданной родословной комиссии предписывалось пополнение старого родословца и составление четырех новых родословных книг… Однако в указе 1686 г… речь шла только о двух родословных книгах, то есть о пополнении старого родословца и составлении одной дополнительной книги». Считается, что Бархатная книга — это и есть «пополненный старый родословец», а вторая книга «так и не была составлена». Но после того, что мы узнали об искажении истории XVI века романовскими летописцами XVII века, возникает предположение, что старый родословец был, скорее всего, полностью уничтожен Романовыми, а не «пополнен». Поэтому «первая» книга, вероятно, просто не была составлена. А вот «вторая», совершенно новая родословная книга действительно была изготовлена. Ей и могли придать вид «пополненной древней книги» и назвать «первой».
Наша гипотеза проливает свет на одну известную странность Государева родословца XVI века. Дело в том, что хотя этот родословец (который назывался также «государева большая Елизарова книга») до нашего времени, понятное дело, не сохранился, но по отрывочным косвенным свидетельствам и ссылкам можно составить о нем некоторое представление. Реконструкцией Государева родословца XVI века занимался в XIX веке Н.П. Лихачев. Оказалось, что с точки зрения скалигеровско-романовской истории этот родословец весьма необычен. Например, в него было включено родословие Адашевых «происходивших из рядовых (по мнению романовских историков — Авт.) костромских вотчинников. В то же время, в Государев родословец не попали родословия ряда виднейших (опять-таки, по мнению романовских историков — Авт.) родов того времени» (А.В. Антонов). Как мы понимаем, ничего удивительного в этом нет. Согласно нашей реконструкции, Кострома (то есть древний Хорезм!) — одна из старых столиц Великой = «Монгольской» империи. Поэтому «костромской вотчинник» Адашев вряд ли был «рядовым». Скорее, он принадлежал к верхушке русско-ордынской столичной знати. И наоборот, многие «виднейшие роды того времени» стали таковыми, по-видимому, лишь согласно романовской Бархатной книге. Которая в значительной мере является подделкой конца XVII века. А в XVI веке, в эпоху Русско-Ордынской Великой = «Монгольской» империи, эти романовские «виднейшие роды» занимали довольно-таки низкое положение в имперской иерархии. Поэтому они и не вошли в Государев родословец.
В связи с этим сделаем замечание по поводу уничтожения разрядных книг в 1682 году. Напомним, что, согласно нашей реконструкции, после победы мятежа = Реформации и развала Русско-Ордынской империи ее царская династия была физически истреблена. Вероятно, был уничтожен и весь высший слой имперской местнической иерархии. Люди, стоявшие на вершине местничества и бывшие прямыми потомками завоевателей, скорее всего, прилагали усилия к подавлению мятежа и сохранению Империи. Но они проиграли. В конце XVI — начале XVII века Империя была разделена на множество независимых государств, новые правители которых далеко не всегда стояли на высоких ступенях прежней местнической иерархии. Это, кстати, хорошо видно и по известным родословным знатных русских родов, переживших эпоху первых Романовых. Почти все они, включая и самих Романовых, происходили от иностранцев, прибывших на русскую службу из Германии, Англии, Швеции, Литвы и т. д. Согласно сказанному выше, это означает, что в XVII веке к власти в Империи пришли представители третьего и четвертого уровней местничества. То есть потомки знати из государств, покоренных во времена великого = «монгольского» и османского = атаманского завоеваний. Родоначальники которых, естественно, были иностранцами. Не потому ли в XVII столетии, как точно заметил Н.П. Лихачев, «русское происхождение было для служилого человека… почти что обидным».
Все это означает, что предки самих Романовых и новых людей, которые пришли к власти вместе с ними, могли занимать в старой местнической иерархии Руси-Орды лишь третий или четвертый уровни. То есть стояли в ней довольно низко. И это ясно следовало из старых разрядных книг. Неудивительно, что Романовы, придя к власти на Руси, постарались бесследно уничтожить эти книги.
25. О происхождении слов «костел» (храм) и «castel» (замок)
Оказывается, в старом русском языке слово костер означало, в частности, «башня» или «крепость». А также — нечто высокое, сложенное из бревен. Об этом говорит, например, Фасмер во 2-м томе своего Этимологического словаря русского языка. А также и другие источники, например, Псковская летопись.
По-видимому, лишь впоследствии слово «костер» стало означать исключительно «подожженное дерево». Ведь чтобы зажечь костер, требовалось сложить поленья «костром», то есть в виде «башни».
Но в таком случае можно предположить, что латинское castellum и известное слово костел (то есть церковный храм) происходят от старорусского слова костер. Поскольку звуки «л» и «р» часто переходили друг и друга и путались. И слово костер могло превратиться в костел и, наоборот. Вот что сообщает Этимологический словарь Фасмера: «Костел „католическая церковь“… из древне-верхне-немецкого kastel от латинского castellum „укрепление“, потому что средневековые церкви укреплялись, как замки… Русско-церковнославянское костел… заимствовано через греческое кастеллон… Значение „церковь“ развилось в западно-славянских языках». Теория о заимствовании русско-церковнославянского костел из греческого языка целиком базируется на скалигеровской хронологии. В нашей же реконструкции направление заимствования вполне могло быть обратным. И, вероятно, таким и было в действительности. С учетом этого наблюдения сообщение Фасмера приобретает иной смысл: получается, что называть церковь костелом (то есть костром) первыми стали славяне.