Поздний вечер, те же слушатели, девочкина девочка дремлет, привалившись к ней на одном диване, мама с Маней оккупировали соседний. Откуда–то то и дело доносится вжиканье — это папа пытается починить моторную лодку в гараже — без мамы у него выходит слабо, в чем он упорно не желает никому признаваться. Мама гордо вручает дочке общую тетрадь старого образца.
— Вот, не читаешь по–русски нифига, читай хоть, что мама писала твоем возрасте — примерно. Тут, сначала.
Дочка читает:
07.02.1989
«У меня нет времени вести дневники, но, с другой стороны, не хотелось бы в будущем уподобляться М. Прусту и полжизни убивать на то, чтобы припоминать первую половину — поэтому придется записывать по свежим следам. Тем более что повод есть — влюбилась, это вам не печенюшки в чае.
Наступит ли время, когда печенюшки в чае будут казаться мне важнее всего? Да я скорее помру, подавившись этой чертовой печенюшкой. (Есть мне что ли хочется?)
Здесь нужна предыстория, но о ней мне писать противно, и потом ее я вряд ли забуду. Сейчас мне важно зафиксировать мелочи — чтобы вплоть до кто что когда сказал, такое быстро забывается, а потом его недостоверно заново выдумывают, и это всегда кажется притянутым за уши.
Пишу, что было.
Как я стою перед 21‑м кабинетом и обреченно перечитываю табличку. Зав. учебной частью. Сухарев, С. Н. Зав. учебной частью… Зав. уч…
А историчка, кстати, тоже: «Оля Таранич, подойди к завучу по учебной части». Завуч — это и есть «заведующий/-ая учебной частью», словосложение по типу «завхоз», «колхоз», а сама она какая–то левая получается — «завуч по воспитательной работе», это уже даже не масло масляное как «завуч по учебной части». Черт, надо записывать, а мне еще Лидии Дмитриевне сочинять. Свободно–литературная тема, что она там предлагает — письмо одного персонажа другому, ага.
Дорогая Танечка! Пишет тебе твоя непутевая сестра Оля!
Извини, что не в стихах, это только ты у нас такая талантливая, а меня грешную Бог обделил. Ну как там у вас в нашей первопрестольной, как сама, как детки? Как жизнь генеральская, все балы, небось? А у нас тут поди попляши, глухомань, и няньку хорошую не найдешь, чтоб хоть с детьми посидела, а вообще на такую зарплату, в смысле, жалованье, которое приносит этот объевшийся груш товарищ, и на кухарку не наскребешь, не то что на нянечку. Жизнь только в толстых журналах… Ох, Таня, развлекайся там за нас двоих, и пусть у деток первый английский получается из–за бонны, доберут французский, никуда не денутся, это я вон от здешнего бытья скоро совсем на одни матюги перейду, так хреново все, Танечка! Ну ладно, приставать вроде как стали поменьше — но это еще из–за единоборств, наверное, вон Лиза еще когда говорила, что не только отбиваться учимся, а еще и незаметно что–то такое в осанке проявляется, а они гады чуют инстинктивно исходящую угрозу, и держатся на расстоянии.
Бабушка так себе. «Под старость жизнь такая гадость» — то и дело повторяет, нам с тобой известно, за кем, но пока держится. Вот только пенсию сократили, да и покупать на нее особо нечего, это нехорошо, будем думать. Ну, хоть за тренировки теперь платить не надо.
С учителями все та же бодяга, но вот как раз сегодня приключилась несколько выбивающаяся из ряда история, сейчас расскажу все по порядку.
Как ты знаешь, Танечка, докатилась твоя сестрица со своим аморальным поведением практически до цугундера, то есть в нашем случае до ПТУ. Идея моего полного устранения исходила, как всегда, от исторички с примкнувшей к ней физикой, и где–то к третьей четверти обе перешли от пространных пожеланий и мечтаний к конкретике, подняв вопрос на педсовете. В связи с чем и посылает меня сегодня Любовриса к завучу, мол, нашим доброжелательным советам по переселению после восьмого класса в ПТУ ты не внимаешь, ну так придется ему тебя обрабатывать — ради чего я тебе даже разрешаю пожертвовать моим несравненным уроком истории… Это я красиво перефразировала, ты не думай, Танечка, что она так изъясняется.
И пошла я на заклание, по дороге припоминая, с кем придется иметь дело — чтоб наметить хоть какую–нибудь стратегию. Хотя какие там стратегии, так все тошно уже и надоело, что заранее, ну, не то чтобы руки опускаешь, такого удовольствия я им не доставлю — пардон за клише, все равно не последнее, так что заранее приношу извинения за остальные».
— Всё.
— Как это все? А дальше?
— Там пустые страницы, а потом уже совсем другое число.
— Дай сюда….Черт, была уверена, что дописала, а сама вообще ничего не написала, вот балда. Ну, правильно, как сейчас вспоминаю, обеспокоилась тогда, что то сочинение катится не в ту степь, начала по новой, а это отложила на потом, и большой привет.