"Да, может быть, папа иногда перегибал палку. Он здорово напугать может, если зол. Возможно, даже ударил маму пару раз, когда она особенно сильно вывела его из себя... но это вряд ли. А даже если и так - это не Мотмы, этой змеи, дело! Это ведь из-за нее все началось. Такого никогда не случалось, пока..."
Исанн смутно представляла себе, что же крылось за многозначительным "пока". Знала лишь, что Мотма была к этому причастна: скандалы родителей редко обходились без ее имени.
Мон настраивала ее мать против мужа. Говорила о нем всякую чушь... заставляла делать что-то такое, из-за чего они вечно ссорились. Ничего удивительного, что такими темпами их брак вскоре распался - кто же выдержит эту ежедневную нервотрепку? Но то, что пытается сказать Мотма... бред и провокация, вот и все!
- Исанн, я беспокоюсь за тебя. Я не знала более преданной супруги, чем Габриэлла, более любящей матери... что нужно было сделать с ней, чтобы она бросила семью? Ты веришь, что твоя мама бросила бы тебя, милая? Что перестала бы общаться с тобой просто так, без причины? Она ведь пропала без вести, Исанн. Ее искали, но так и не смогли найти. Зачем ей скрываться, если она не была чем-то напугана?
Исанн потрясла головой. Движение тут же отозвалось тупой болью в висках: казалось, с обеих сторон их сдавливает невидимым прессом - с такой силой, что вот-вот промнутся кости черепа.
"Зачем? - пробивался сквозь отчаянное отрицание подленький голосок. - Почему она так поступила? Почему, почему?!"
- Я не понимаю, о чем вы говорите, - выдавила девочка. - Не понимаю, зачем.
Краем глаза она заметила, как смущенно потупилась Сейли. Закусила губу, принялась нервно заламывать руки.
- Тетя Мон, не надо об этом, пожалуйста, - робко подала она голос. - Давайте поговорим о чем-нибудь еще?
Мотма не обратила на нее никакого внимания: смотрела только на Исанн, глаза в глаза - и невозможно было отвести их, так завораживал ее взгляд.
- Прости, если я причинила тебе боль, солнышко, - ласково, с щемяще-искренней печалью сказала она. - Просто хочу, чтобы ты знала: если тебе будет трудно... если вдруг почувствуешь себя в опасности... ты всегда можешь обратиться ко мне. Я помогу, милая. Я смогу тебя защитить, если потребуется.
Ее голос убаюкивал, словно укутывал пуховым одеялом. Взгляд, лучащийся искренней теплотой, сулил поддержку и защиту куда выразительнее слов. В какой-то момент безумно захотелось подойти к ней, и, уютно устроившись у нее на коленях, крепко-крепко обнять...
Исанн вскочила с места как ошпаренная. До боли стиснула зубы, впилась ноготками в ладони - лишь бы вырваться из этого транса, развеять сковавший мысли и чувства туман.
- Мне не нужна ни ваша помощь, ни ваша защита, - выпалила она, рывком наклонившись к Мотме. - Меня не от кого защищать, ясно вам? И не смейте больше говорить гадости про моего отца, и маму в покое оставьте!
Прежде чем Мон успела ответить, девочка бросилась прочь - почти бегом, отталкивая с дороги зазевавшихся посетителей. Красная как рак Сейли вскочила следом. Бросила извиняющимся тоном:
- Простите, я, наверное, за ней пойду... вы же видите, как она расстроилась!
Не прощаясь, она поспешила за подругой. Мон только плечами пожала в ответ на удивленный взгляд официантки, в нерешительности застывшей у столика:
- Дети, - констатировала она с обворожительной улыбкой. - Не обращайте внимания, мадемуазель. Принесите счет, пожалуйста... и вот немного чаевых. За беспокойство.
Кредитный чип номиналом в пять сотен прочно убедил официантку, что ничего странного не произошло. Дети, что с них возьмешь?
* * *
Откинувшись на спинку диванчика, Мон неспешно потягивала каф. Нетронутые десерты так и остались стоять на столе. Наверно, достанутся персоналу кафе в качестве приятного бонуса: не пропадать же деликатесам зря.
Мимолетное прикосновение к карману - убедиться, что диктофон на месте, и для надежности переложить в сумочку. Артемиусу наверняка любопытно будет послушать... жаль, не было при себе скрытой камеры: лицо малышки обо многом говорило куда красноречивее ее слов.
Исанн явно знала больше, чем говорила. Помнила что-то такое, в чем боялась признаться сама себе. Возможно, если бы Мон смогла вовремя успокоить девочку, то получила куда более интересную информацию. Вероятно, даже такую, что позволила бы надежно запереть господина директора в тюрьме - вплоть до скоропостижной смерти от сердечного приступа.
Жаль, не удалось. На этот раз. Но что-то подсказывало Мон: Исанн к ней еще вернется. Как бы малышка ни ершилась, как бы ни отрицала, но доверие к давней подруге матери все еще жило в ней - как и привязанность, старательно подавляемая агрессией, страхом и обидой. Ей отчаянно не хватало ласки и внимания - и особенно сильно она будет в них нуждаться после того, как расскажет отцу о сегодняшнем разговоре, надеясь на утешение... а получит в лучшем случае гневную отповедь за то, что посмела заговорить "с врагом".
"Исанн - девочка любопытная. Она наверняка захочет узнать, что стало с ее матерью на самом деле: слишком уж сообразительна, чтобы принять все слова отца на веру. Напуганная и расстроенная, она снова будет искать со мной встречи. А я уж позабочусь о том, чтобы извлечь из этого максимум пользы".
Возможно, было в этом что-то неправильное. Но ни малейших угрызений совести Мон не чувствовала: не до таких щекотливых вопросов, когда на кону стоит судьба галактики. Арманд Айсард был вполне способен взять на себя роль лидера хунты, когда голова Палпатина слетит с плеч - так значит, Мон обязана использовать любую возможность, чтобы его ослабить. Ребенок - ничем не хуже, а то и лучше прочих.
"Вопрос лишь в том, как именно его использовать..."
Вариантов имелось множество, и каждый надлежало обстоятельно обдумать. Но пока Мон позволила себе ненадолго расслабиться, наслаждаясь приятной музыкой и изысканным вкусом кафа - все-таки готовили его здесь отменно.
* * *
Сейли догнала Исанн у смотровой площадки. Подруга стояла, опершись на парапет, и бездумно глядела, как между небоскребами, протянувшимися на сотни ярусов вниз, течет бесконечный поток машин. Когда Сейли тихонько пристроилась рядом, Исанн бросила на нее короткий взгляд, но ничего не сказала. Просто продолжила смотреть в глубь сверкающей разноцветными огоньками бездны.
Какое-то время стояли молча. Сейли мялась, не зная, как начать разговор, а Исанн, похоже, и вовсе не собиралась этого делать. Неуютная это была тишина - будто невысказанные слова висели в воздухе и гудели в ушах до тех пор, пока кто-нибудь не осмелится их озвучить.
- Слушай... ты прости меня, пожалуйста. Я не ожидала, что все будет... ну, вот так.
Исанн медленно обернулась. Лицо у нее было белее мела, глаза - все в красных прожилках. Вряд ли только из-за ветра.
У Сейли болезненно екнуло сердце: на мгновение показалось, что сейчас Исанн скажет что-нибудь злое и едкое, что-то, что поставит на их дружбе жирный крест...
Она улыбнулась - бледно и устало, будто с трудом.
- Да ладно... ты же как лучше хотела.
- Значит, друзья? - Сейли нащупала ладонь подруги и робко сжала.
- Ну а как же. Я не позволю Мотме еще и тебя отобрать.
Исанн сомкнула пальцы в ответ, и Сейли почувствовала, как по телу разливается приятное тепло - и никакой промозглый ветер не мог его выстудить.
- Не надо так про нее, хорошо? Она ведь правда за тебя беспокоится...
- Да неужели? - Исанн фыркнула. - Слушай, все, что она говорила про моего папу, - бред пьяного хатта. Поспорить готова, что Мотма мою мать и надоумила уйти из дома, а теперь спектакль разыгрывает.
Сейли было больно слышать такое про тетю Мон. В другое время девочка бы непременно вступилась за нее... но сегодня она действительно повела себя нехорошо. Из лучших побуждений, наверное, но все равно - нехорошо.
- Но зачем ей это?
Исанн передернула плечами:
- А я почем знаю? Она ж сенатор, а их поди пойми. Планов столько, что они сами в них путаются.
Девочки помолчали еще некоторое время, но теперь тишина не казалась и в половину такой напряженной, как несколько минут назад. Ее можно было бы назвать даже уютной... вот только произошедшее в кафе все не шло из головы.