"Но не велика ли цена за сохранение Ордена?"
Энакин уже не мог дать однозначного ответа. Может, и велика. Но предать его в обмен на призрачную надежду на мир?
Невозможно. Немыслимо. Омерзительно...
- Мнение Сената значит не больше, чем грязь у вас на сапогах. Для Ордена в том числе, если не в первую очередь. Арест канцлера, противоречащий всем мыслимым законам, это доказывает как нельзя лучше.
"... Правильно?"
- И вы хотите, чтобы я пошел против Ордена? Помог Палпатину выжить и вернуться к власти?
- Именно. Мне нужны от вас гарантии, что канцлер выйдет из Храма живым. Я же взамен гарантирую вашей прекрасной супруге жизнь - на свободе и в добром здравии.
На какой-то миг мир потонул во вспышке ярости. Энакин и сам не заметил, как вскочил с места, как по телу огненным потоком заструилась Сила, дрожа и пульсируя, готовая обрушиться на человека, посмевшего...
- Если вы хоть пальцем тронете Падме, я убью вас, - голос Энакина был удивительно тих. Холоден и равнодушен - вот только ледяной бурей Зиоста веяло от этого спокойствия. - Я не угрожаю вам, директор, я обещаю. И плевать мне, что будет со мной, с галактикой... убьете ее - мне нечего будет больше терять.
Позже Энакин вспомнит улыбку, которой ответил ему Арманд Айсард. Вспомнит торжество, пробившееся сквозь лед голубых глаз. Будет корить себя за то, что так открылся перед человеком, для которого чужие чувства и привязанности - что крапленые карты для шулера, что первая кровь жертвы для хищника.
Но сейчас, в эту секунду, Энакин не задумывался об этом.
- Ваша жена - ребенок, влезший в опасную политическую игру, - произнес Айсард спокойно, глядя собеседнику прямо в глаза. - Без своих товарищей по Делегации она не представляет угрозы. Сделаете, что я прошу - и я обеспечу ей неприкосновенность. Ее не коснутся никакие обвинения, ее связь с предателями будет прощена и забыта. Тех, кто по каким-либо причинам пожелает причинить ей вред, постигнет незавидная участь. Но если вы откажетесь, у меня не будет причин брать на себя такие обязательства. Сделка простая и честная, Скайуокер, без двойного дна.
С языка так и рвался точный адрес, по которому Айсарду следовало бы обратиться со своими сделками. Хотелось сказать, что он не верит ни единому его слову. Хотелось сказать, что предателем он никогда не был и становиться не собирается. Хотелось...
- Как я могу вам верить? Где гарантии, что вы сдержите слово?
Айсард улыбнулся - искренне и добродушно:
- Вера, гарантии... это слова из более спокойных времен, Энакин. Советую вам начать мыслить категориями "выгодно - не выгодно". Вот тогда и решите, можно ли мне верить.
Он впервые за вечер взял в руки приборы. Посмотрев на Энакина, все еще стоявшего столбом, сказал совершенно буднично:
- Может, все-таки съедите что-нибудь? Бифштекс здесь изумительный.
* * *
Скайуокер от ужина ожидаемо отказался. Не прощаясь, зашагал прочь из зала - так размашисто, что полы черного плаща картинно взметнулись за его спиной. Мальчишка, что здесь еще сказать: эмоции - как открытая книга, написанная исключительно крупным шрифтом. Держать себя в руках даже не пытается, хотя следовало бы.
"Всегда бы так. Подарок судьбы ты, а не человек, Скайуокер..."
Арманд проводил молодого джедая взглядом, откинувшись на спинку стула и неспешно потягивая вино. Кисловатое, к слову.
"Врут бессовестно насчет выдержки, мерзавцы".
Поморщившись, он отставил бокал в сторону. Подумал было подозвать менеджера и объяснить тому, что нехорошо обманывать постоянных клиентов, но тут же эту идею отбросил. Ни к чему.
Молча расплатившись и даже по привычке оставив довольно щедрые чаевые (отчего дежурная улыбка официантки по широте сравнялась с оскалом нексу), Арманд направился к выходу. По пути он обменивался приветствиями с посетителями, на которых следовало обратить внимание; с теми из них, кому нелишним было напомнить, что внимание бывает особо пристальным, даже перебрасывался парой-тройкой фраз. Это нисколько не мешало ему то и дело мысленно возвращаться к разговору со Скайуокером, воссоздавая его в памяти до мельчайших деталей - от интонаций до ритма дыхания и движений глаз. Выводы напрашивались весьма обнадеживающие.
Мальчишка не просто повелся на приманку - накинулся на нее, своим отчаянием напоминая раненого и изголодавшегося зверя. Такому уже все равно, захлопнется ли ловушка перед его носом - страх и желание выжить заглушают все остальные, более сложные инстинкты. А Скайуокер боялся, отчаянно боялся - за жену, за нерожденного ребенка, за их будущее.
Хорошее это все-таки чувство - страх. Обнаруживает уязвимые места цели не хуже, чем рентген - сломанные кости; мешает думать и трезво оценивать ситуацию. Коридор возможностей для напуганной жертвы - не шире тюремного: выход видится только один, а шаг в сторону не сулит ничего хорошего.
"Главное - не дать успокоиться, но и не передавить. Скайуокер - парень непредсказуемый и импульсивный, на эмоциях может такую глупость выкинуть, что последствий не оберешься. В следующий раз он должен прийти ко мне сам, без лишних понуканий. А еще лучше - сразу к Палпатину".
Разумеется, пускать это на самотек нельзя ни в коем случае. В ближайшее время Скайуокера придется еще немного подтолкнуть в нужном направлении - и довольно жестко. Конечно, что бы он ни предпринял, полностью исключить риск неудачи не получится: мальчишка может, вопреки всему, так и не решиться пойти против джедаев, может провалить порученное дело, или, чего доброго, погибнуть... чувство юмора у судьбы дурное и извращенное, всех ее капризов не предусмотришь. К величайшему сожалению.
Будто вторя его размышлениям, в кармане запищал комлинк. Текстовое сообщение, высветившееся на экране, состояло всего из трех слов: "Надо поговорить. Срочно".
Арманд, к тому моменту спускавшийся к парковке по широким ступеням, хмуро глянул на ночное небо. Потом - на часы, после чего помрачнел еще больше.
Перевалило уже за половину одиннадцатого. Новости, настолько срочные, что не могут подождать до утра, редко бывают приятными.
* * *
Глава Аналитического отдела ССБ был мужчиной в летах, убеленным сединой и скрюченным артритом. Свою должность он занимал без малого тридцать лет и за это время снискал себе репутацию человека приятного и незлобивого. Начальником он слыл требовательным, но справедливым, а специалистом - исключительно компетентным. Таким Бертрама Тиввуса знали рядовые сотрудники, а потому отзывались о нем с искренней симпатией. Для тех же, кто в высшей иерархии Службы ориентировался получше, Тиввус был личностью куда менее располагающей. И куда более опасной.
Оно и верно. Практически вся информация, что ложилась на стол директору, сперва проходила через его руки - он же и решал, о чем следует доложить начальству, а что не стоит внимания. Легкомысленно относиться к такому человеку было бы как минимум неразумно. Еще глупее - считать безобидным стариком того, кто своими советами, наставлениями и покровительством некогда помог молодому, подающему надежды аналитику Арманду Айсарду пробиться на вершину карьерной лестницы.
Порой казалось, что этот "всеобщий дедушка" знал все и обо всех. Арманд не раз ловил себя на мысли, что не будь этот старик так дорог ему лично и столь незаменим на своей должности - давно скончался бы от внезапного обострения какой-нибудь болезни, что так свойственны пожилым людям.
- Ну здравствуй, начальник, - широко улыбнулся Тиввус, едва его бывший протеже переступил порог гостиной. - Надеюсь, позволишь не вставать по-уставному? Совсем что-то боли в ногах замучили, - он выразительно похлопал по бедру, укрытому пушистым пледом.
- Это еще вопрос, кто у кого должен разрешения спрашивать, - добродушно фыркнул Арманд, крепко пожимая сухонькую, сплошь покрытую бурыми пятнами руку старика. - Официоза мне с лихвой хватает и на службе, Бертрам.