Или нет? Попытался бы спросить совета у Силы, если бы не знал, что в ее ответе не будет ничего утешительного.
Энакин тяжело опустился на диван. Запрокинув голову, прикрыл глаза. Он чувствовал себя таким измотанным, словно только что вернулся из боя. Мысли, презрев все попытки держать их под контролем, вновь пустились в суматошный бег по кругу.
В надежде хоть немного отвлечься, он включил голоэкран - и едва сдержал порыв хорошенько треснуть кулаком по вмонтированному в подлокотник пульту, увидев знакомую до тошноты заставку новостей.
Такое ощущение, будто крутили их круглосуточно и по всем каналам.
- Энакин, что-то случилось?
Энакин, потянувшийся было к пульту, обернулся. Падме стояла в дверях, одной рукой поддерживая живот, а второй прикрывая зевок. С растрепанными со сна волосами, одетая в кружевной пеньюар вместо привычных роскошных одежд, она казалась особенно хрупкой и нежной.
И совершенно беззащитной.
Стиснув зубы, Энакин мотнул головой и отвернулся.
- Ничего. Иди спать, Падме, - произнес он отрывисто.
"Срочный выпуск" - крупными алыми буквами бежало по экрану. Лучшего ответа на вопрос жены Энакин не смог бы подобрать, даже если бы постарался.
Естественно, уходить Падме не собиралась: решительно подошла к нему и присела рядом. Ласково взяла за руку, глядя на мужа с заботой и беспокойством.
- Эни, послушай...
Энакин лишь раздраженно махнул рукой, призывая жену замолчать. Крепко стиснул ее ладонь в своей, чувствуя, как дурное предчувствие петлей сдавливает горло. Тихо выругавшись сквозь зубы, он прибавил громкость - уже абсолютно уверенный, что ничего хорошего не услышит.
С экрана на него смотрел Арманд Айсард. Лицо у директора было каменное, как и всегда, но глаза светились мрачным торжеством - настолько явным, что казалось, тонкие губы вот-вот растянутся в самодовольной усмешке.
"- ...Основываясь на достоверных источниках в Межгалактическом банковском клане, мы можем с уверенностью утверждать, что сенаторами Мон Мотмой, Гармом Бел Иблисом и Фэнгом Зарром были получены денежные переводы на суммы в десять, восемь и пятнадцать миллиардов республиканских датариев соответственно. Переводы были сделаны с санкции высшего руководства МБК, включая его председателя, Сэна Хилла".
Падме сдавленно ахнула. Энакин почувствовал, как дрогнула ее ладонь, вмиг покрывшаяся холодным потом. Через Силу ее ужас бил по нервам не меньше, чем собственный - пришлось даже закрыться, чтобы не позволить эмоциям жены завладеть собой.
"- Дает ли это основания утверждать, что названные вами сенаторы виновны в сговоре с сепаратистами? Иначе говоря - в государственной измене? - журналистка изо всех сил старалась изобразить шок и волнение, однако хищному блеску ее глаз позавидовала бы изголодавшаяся нетопырка. - Будет ли Сенатская служба безопасности ставить вопрос о лишении госпожи Мотмы и господ Бел Иблиса и Зарра сенаторской неприкосновенности?
- Отвечая на первый ваш вопрос, скажу, что это более чем веские основания для подозрений - однако только суд имеет право окончательно установить степень виновности этих лиц. Что касается второго вопроса - безусловно, да. Соответствующее заявление будет сделано на чрезвычайной сессии Сената, перед рассмотрением основной повестки дня... о которой, полагаю, все изрядно наслышаны.
- Более чем, директор Айсард, - верной собачонкой подтявкнула журналистка. - Означает ли это, что сенаторы Мотма, Бел Иблис и Зарр не будут допущены к голосованию?
- Только в том случае, если Сенат примет соответствующее решение.
- Благодарю за разъяснение, господин директор. И последний вопрос, если позволите. Всех жителей Республики, безусловно, потрясло это шокирующее известие: сенаторы, которых все мы знаем как одних из самых последовательных и самоотверженных борцов за демократию, состоят в сговоре с врагами Республики! И каждого сознательного гражданина, вне всяких сомнений, мучает вопрос: сколько еще предателей скрывается под маской патриотизма и благородства? Располагает ли ССБ сведениями, которые могли бы пролить свет на их возможных сообщников в Сенате и других властных структурах?
- Я не вправе давать комментарии на этот счет, - отрезал Айсард, после чего выдержал паузу - дразня зрителя неутоленным любопытством и надеждой услышать то самое невысказанное, но такое осязаемое "однако". - Могу сказать лишь, что в сговоре с сепаратистами подозревается целый ряд высокопоставленных должностных лиц Республики, имена которых на данный момент не подлежат разглашению".
Прежде чем журналистка успела разразиться очередной порцией возбужденного тявканья и заранее подготовленных реплик, Энакин отключил голоэкран.
"Имена не подлежат разглашению... на данный момент. Вот так, значит, мразь?"
Послание было таким откровенным, что Айсард мог бы с тем же успехом переслать его по почте: "Подведешь, и имя Падме "разгласят" следующим".
Еще ни разу за этот день Энакин не испытывал настолько сильного желания прикончить этого человека. Так, чтобы тот умирал медленно, сознавая всю свою беспомощность...
- Не может быть... - послышался слабый шепот Падме. - Они не могли об этом узнать! О, Сила, только не это...
Издав не то судорожный вздох, не то подавленный всхлип, она зажала рот трясущейся ладошкой. Энакин не мог припомнить, когда в последний раз видел жену настолько испуганной.
- "Узнать"? - повторил он, не веря своим ушам. - Так значит, это правда? У вас действительно хватило дури сговориться с конфедератами?!
Ярость, прежде направленная целиком и полностью на Айсарда, неожиданно сменила вектор: теперь у Энакина руки чесались придушить того, кто не только втянул Падме в эту аферу, но и решил выставить ее заместо знамени. Из всей этой трижды неладной Делегации именно она громче всех призывала "остановить войну и вернуться к дипломатии", тщетно, но с шумом продвигала инициативы о сокращении военных расходов, требовала ликвидации губернаторской власти как "беспрецедентной и противоречащей всем принципам, на которых стоит Республика"... да на нее даже такого твердого компромата, как на тех троих, не требовалось - такая же предательница и коллаборационистка, и без лишних доказательств ясно!
- А что нам оставалось делать?! - воскликнула Падме. И хотя ее голос по-прежнему слегка дрожал, в глазах горела пламенная, граничащая с фанатизмом решимость. - Только слепой мог не видеть, во что Палпатин превращает Республику, и что останавливаться на достигнутом он не собирается! Без КНС у нас не было бы никаких шансов против него, даже с поддержкой Ордена...
Она сделала глубокий вдох, выравнивая дыхание. Прочистила горло, утерла выступившие на глазах слезы. Когда она вновь подняла голову, на Энакина смотрела уже не хрупкая домашняя Падме, а царственная сенатор Амидала - и ни растрепанные волосы, ни легкомысленный пеньюар не стали помехой преображению.
- Эни, поверь, мы до последнего надеялись уладить дело миром. Выступали против новых чрезвычайных полномочий канцлера и поправок к Конституции, призывали к переговорам с Конфедерацией... пытались бороться против тех, на кого опирается власть Палпатина, в конце концов. Все без толку.
Падме сокрушенно покачала головой. Энакин молчал, хмуро глядя на нее. Безумно хотелось высказать жене все, что он думает и об ее гипертрофированном чувстве долга, и о Республике с демократией, и об их с товарищами планах... останавливало лишь смутное осознание, что кричать на беременных женщин нельзя. А уж тем более на хаттезе.
- Петиция была нашей последней надеждой. И когда Палпатин разве что не разорвал ее у нас на глазах...
- Вы решились на государственный переворот, - закончил за нее Энакин, цедя слова сквозь зубы.
"Вместе с Орденом, надо полагать. Винду ни секунды не колебался с решением, когда я рассказал ему о Палпатине - наоборот, впервые в жизни поверил мне на слово и тут же понесся созывать магистров на бой. Похоже, ему вообще не было дела до правды - нужен был лишь предлог, чтобы сместить такого неудобного правителя... и теперь вся галактика расхлебывает последствия".