"К слову о неприятных неожиданностях..."
- Сегодня, около шестнадцати тридцати, ваша дочь встречалась с сенатором Мотмой.
На долю секунды Арманду показалось, что он ослышался. Осознание обрушилось на него чуть позже - вместе с яростью и неудержимым желанием свернуть кому-нибудь шею. В тот момент ему было совершенно все равно, кому именно: попадись ему под руку Мотма, дочь или ее гувернантка, худо пришлось бы всем троим.
- Подробнее, - сухо и отрывисто потребовал Арманд.
Разобраться с девчонкой и ее нерадивой воспитательницей (и куда только эта женщина смотрела?!) он всегда успеет. Сейчас куда важнее было понять, что вообще произошло.
Джейс поведал директору о похождениях его дочери так же невозмутимо, кратко и по существу, как некогда докладывал об итогах очередной спецоперации. Арманд слушал молча и очень спокойно. Бешенство, владевшее им каких-то пару минут назад, теперь затаилось глубоко внутри - холодное, расчетливое и контролируемое.
Значит, Мотма вновь протянула загребущие ручонки к его семье. Что ж, этого следовало ожидать. Он сам позволил ей подобраться так близко: был слишком снисходителен к сомнительным знакомствам Габриэллы, до поры не обращая внимания на то, с кем она водится...
Тогда Арманд заплатил за свою беспечность высокую цену. Но на что Мотма рассчитывала сейчас? Судя по содержанию разговора, она планировала похищение - причем обставленное таким образом, будто девочка сама решилась "искать защиты" у нее.
"Задумка-то неплоха. Разом заполучить в свои руки и чертовски действенный рычаг влияния, и информационную бомбу - несчастную малышку, спасенную от тирании злодея-отца? Кто же откажется от такого... вот только действовать надо было раньше. И тише".
Изолировать маленькую девочку от пагубного влияния куда проще, чем взрослую женщину.
- Это все, что вы хотели мне сообщить?
- Так точно, сэр.
- В таком случае слушайте мой приказ. С настоящего момента и до получения особых распоряжений на этот счет моей дочери запрещено выходить на улицу - ни в сопровождении, не тем более самостоятельно. Ответственность за это я возлагаю лично на вас, Джейс, и Элдбера. Если выяснится, что девочка хоть раз переступала порог дома, ваша голова слетит с плеч прежде, чем вы успеете вспомнить о социальных гарантиях и положенных надбавках к пенсии. Вопросы?
Пожилой телохранитель мотнул головой с энтузиазмом молодого барана. К недвусмысленной угрозе он отнесся философски, восприняв ее как вполне стандартный способ подчеркнуть важность и ответственность задачи.
- Вопросов не имею, сэр.
- В таком случае ступайте, выспитесь хорошенько. Элдбер уже готов вас сменить.
Отпустив Джейса, Арманд направился к лестнице. Но не успел он сделать и пары шагов, как до него донесся взволнованный возглас:
- Хвала Силе, вы здесь!
Торопливо, путаясь в подоле длинной ночной сорочки и полах шелкового халата, вниз по ступеням сбежала Сибилла Дереле. Лицо гувернантки было белее мела, темные волосы, обычно уложенные волосок к волоску, рассыпались по плечам в жутком беспорядке.
"Так... неужели девчонка успела натворить что-то еще? Все-таки надо было сегодня выдрать эту паршивку".
Правда, воспитательница казалась скорее напуганной, чем возмущенной. Едва спустившись, она тут же бросилась объясняться - так сбивчиво и путано, что стало ясно: женщина не просто волновалась, а была близка к панике:
- Исанн, она... с девочкой что-то неладно, сэр. Я не знаю, не понимаю, что с ней... я пыталась ее разбудить, успокоить, но... я не знаю, что делать. Она... она... - издав судорожный вздох, гувернантка подняла на работодателя растерянный, беспомощный взгляд. Вид у нее был такой, будто она была готова упасть в обморок в любой момент.
- Успокойтесь, Сибилла, - Арманд взял ее руки в свои, стараясь говорить как можно мягче. - Сделайте глубокий вдох... вот так, хорошо. Итак, еще раз: что случилось с Исанн?
Женщина, надо отдать ей должное, быстро справилась с собой: отдышалась, прочистила горло и, неожиданно смутившись, торопливо высвободила свои ладони из его рук. Правда, кровь не спешила приливать к ее бледному лицу, да и на ногах она даже на сторонний взгляд держалась непрочно.
- Д-да, конечно, сэр. Прошу прощения за эту... сцену. Н-но я даже не знаю, как это объяснить... мне показалось, что я слышала странные звуки из комнаты Исанн. Зашла проверить, а она... она металась во сне и плакала. Бедняжку всю трясло, у нее был сильный жар... я пыталась ее разбудить, но она на меня даже не реагировала! И она до сих пор там, в таком состоянии... прошу, позвольте мне вызвать врача! Знаю, вы не велели пускать в дом посторонних, но речь идет о здоровье ребенка!
Под конец фразы голос Сибиллы окреп. На работодателя она теперь смотрела со смесью мольбы, требовательности и укора - видимо, заранее готовясь настоять на своем. Эта тихая и робкая женщина вообще демонстрировала удивительную решимость, когда дело касалось ее подопечной.
Вот только у Арманда имелись серьезные сомнения, что врач сумел бы здесь хоть чем-то помочь.
"Только этого не хватало, - подумал он мрачно, изо всех сил стараясь игнорировать мерзкий холодок в груди и кончиках пальцев. - За два года не было ни единого приступа. Неужели все-таки началось?"
- Посмотрим, мадам Дереле. Сперва я сам взгляну на нее.
Деликатно отодвинув гувернантку с дороги, Арманд решительно зашагал наверх. Услышав за спиной торопливое шлепанье домашних тапочек, резко обернулся:
- Прошу вас остаться здесь. Мне нужно поговорить с дочерью наедине.
- Но, сэр...
- Это приказ, мадам. Надеюсь, вы проработали в этом доме достаточно, чтобы понимать значение этого слова.
Сибилла прожгла его укоризненным взглядом, но возразить не посмела. Обессилено рухнув на софу, нервно сцепила пальцы в замок. То и дело она поглядывала на лестницу, дергаясь, будто сидела на иголках.
Арманд тем временем почти преодолел лестничный пролет, ускоряя шаг с каждой пройденной ступенькой. На сердце у него было тяжко от дурного предчувствия: конечно, девчонка могла попросту простудиться и мучиться горячечными кошмарами, но верилось в это с трудом. Слишком уж знакомой была симптоматика...
"Но этого быть не может. К Исанн никогда не применяли тех же методов, что и к Габриэлле. Да и тесты не выявляли никаких отклонений в течение двух лет..."
Его размышления прервал надрывный вопль, донесшийся из детской. Нечленораздельный, больше похожий на визг раненого зверька... но Арманду не было нужды разбирать слова, чтобы понять их. Не так много времени прошло, чтобы они могли изгладиться из памяти.
Малышка звала мать, умоляя очнуться.
* * *
Крики из комнаты родителей все не смолкали. Исанн куталась в одеяло, зажимала уши, накрывала голову подушкой - и все равно слышала их. Мама опять плакала. Громко, надрывно... страшно. Ее крики переходили в визг, визг - в приглушенные всхлипывания... каждый раз, когда они чуть стихали , Исанн с замиранием сердца думала: ну вот и все, закончилось!
Но не успевала она облегченно выдохнуть, как крики начинались снова - и снова Исанн зажимала руками у ши, и снова шептала под нос слова, давно уже ставшие для нее молитвой .
"Все хорошо. Все хорошо. Все хорошо".
Особенно высокий и пронзительный визг заставил Исанн подскочить на постели. От резкого движения закружилась голова, комната на миг поплыла перед глазами. Кровь застучала в висках в такт бешено колотящемуся сердцу.
Какое "все хорошо"?! Маме же плохо , а она сидит тут, как трусливая крыска в норе!
Девочка спрыгнула с кровати, едва не упав: от страха ноги с делались ватными, непослушными. Жалобны е рыдания матери эхом отдавал ись в ушах, не смолкая ни на минуту .