- Сенаторы... защитники Республики, народные избранники... лишь немногие из вас достойны этих гордых званий. Прискорбно видеть, что сегодня эти трибуны полны продажных трусов, готовых плясать под дудку ситха и его слуг. Прискорбно видеть, что многие из вас забыли о своем долге перед Республикой и ее народами, позволили ситху извратить саму суть нашего государства!
Мейс чувствовал, как сжимается вокруг него чужой гнев, как он обступает его вязкой, удушливой пеленой. Ему было все равно: его речь предназначалась не для сенаторов, давным-давно продавших и перепродавших честь и совесть, а для миллиардов живых существ, что смотрели сейчас прямую трансляцию заседания. Галактика должна услышать правду, пусть даже поверят в нее хорошо если десятки из сотен.
- Орден обвиняют в попытке переворота, и мне нечего ответить на эти обвинения, кроме как подтвердить их. Если назвать переворотом свержение узурпатора, на чьей совести лежат годы Войны Клонов, установление в Республике единоличного правления, основанного на силе, и множество тяжких преступлений, то я с гордостью признаю ответственность за это!
Зал зашумел, заволновался сильнее прежнего. С каждой секундой все назойливее становились прицелы снайперских винтовок, направленных на лоб и грудь Мейса. Магистра боялись. И чем более непредсказуемый оборот принимала его речь, тем сильнее становилось искушение вражеских бойцов спустить курок, пока еще не слишком поздно.
И все же они опоздают. Не по сценарию их хозяев разыгрывается это представление, а к импровизации пушечное мясо не способно.
- Орден сделал то, - гремел голос Мейса под сводами Сената, - на что никто из вас не осмеливался. Не пытайтесь лгать, будто не понимали, насколько опасен Палпатин для республиканского строя: последние его реформы выходили за рамки дозволенного чрезвычайным положением, и ни один суд - если бы в Республике еще оставались неподкупные суды, - не признал бы их конституционными. Не пытайтесь лгать, будто не знали о других его преступлениях: множество их свидетельств хранилось в архивах Департамента юстиции и сенатских комитетов, спрятанные подальше от посторонних глаз! Не разыгрывайте святую невинность, господа: вы знали, что за чудовище правит Республикой. И ваше молчание, ваша слепая покорность и продажность поставили Республику на грань краха! Дарт Сидиус лишь подтолкнул ее, развязав войну, которую сделали возможной десятилетия коррупции и упадка.
С каждым словом Мейс распалялся все сильнее. Сила его росла вместе с гневом, и сенаторы в страхе и смятении толпились на своих платформах, не смея подать голоса. Мас Амедда ступил было вперед, намереваясь прервать магистра, но замер, едва встретившись с ним взглядом.
Мощь, исходившая от Мейса, подавляла и лишала воли. Многие в зале Сената в тот момент ощутили древнее, восходящее к животным инстинктам желание убраться с дороги куда более крупного и опасного хищника, чем они сами. Многие отпрянули, когда он сделал решительный шаг вперед, к самому борту платформы.
- Я не намерен отвечать на лживые обвинения, выдвинутые против Ордена. Джедаи не станут оправдываться и доказывать истину тем, кто все равно не пожелает услышать ее. Мы никогда не позволим Дарту Сидиусу выйти за стены Храма и погрузить галактику в еще больший хаос. И никогда больше мы не станем служить государству, которое этого не заслуживает.
Мейс глубоко вдохнул и прикрыл глаза на мгновение - короткая пауза перед тем, как его голос вновь загремел подобно грому, а слова подвели черту под ушедшей эпохой:
- Народы Республики, я, Мейс Винду, от имени Ордена джедаев обращаюсь к вам: Республики, которую вы знали, чьими гражданами считали себя, больше нет. Уродливое подобие ее, созданное Палпатином, не принесет вам ничего, кроме угнетения и страданий. С сегодняшнего дня Орден джедаев отказывается от любых обязательств по отношению к ней - но не к простому народу. Знайте, что джедаи по-прежнему готовы защищать вас... как часть Альянса за возрождение демократии. Союза миров, верных идеалам былых времен и презревших рознь прошлой войны.
Тишина, воцарившаяся после того, как стихло эхо, была абсолютной. Ни шороха, ни шепотка, ни даже шумного вздоха, словно замерло само время. Секунда, вторая, третья...
А потом от трибун начали одна за другой отделяться платформы. Сперва по одной, но вскоре их стало так много, что Мейс сбился со счета, а Сенат вдруг стал казаться слишком тесным. И впереди всех шла платформа Чандриллы, несущая Мон Мотму, великолепную и величественную в своем белоснежном наряде.
- Сектор Бормеа выражает свою полную поддержку Ордену джедаев и официально объявляет о выходе из состава Республики и присоединении к Альянсу за возрождение демократии. За свободную галактику!
"За свободную галактику!" - эхом откликнулся хор голосов, а на огромном голопроекторе вспыхнула стандартная форма голосования. "За выход из состава Республики", - значилось на табло.
Счет шел на сотни.
* * *
Сила была особенно беспокойна сегодня. Она безумствовала и ярилась, и неясные голоса нашептывали не одно -- сотни пророчеств тем, кто был способен услышать их. Грохот сражений, рев восторженной толпы, крики и предсмертный вой -- множество нот звучало в этой симфонии, более прекрасной и завораживающей, чем творение гениальнейшего из композиторов.
Для джедаев эта мелодия звучала похоронным маршем. Сидиус слышал в ней грозный и торжественный гимн, славящий его имя. Знаменующий наступление его эры.
Он знал, что победил не сегодня и даже не год назад. Но какому творцу не было бы приятно насладиться кульминацией дела, на которое он затратил большую часть жизни?
Сидиусу хотелось бы воочию видеть, что творится сейчас в здании Сената. Хотелось бы -- но необходимости в том не было: отраженных в Силе образов вполне хватало, чтобы картина ясно предстала перед внутренним взором. Точно так же не требовались ему показания радаров, чтобы чувствовать, как приближается к Корусканту сепаратистская армада -- слишком маленькая, чтобы выиграть битву за столицу, но достаточно крупная, чтобы положить начало новой войне за галактику.
Все сложилось не совсем так, как он планировал. Все сложилось гораздо лучше. Галактика дрожала в страхе перед грядущими бедами и сама норовила прильнуть к сильной руке того, кто поведет ее в светлое будущее.
На трон Сидиус вступит триумфатором. Сила разворачивала перед ним одно видение за другим, и большинство их было об Империи, рожденной в огне и возвысившейся на костях врагов.
Оставалось лишь выйти из Храма. И ждать подходящего момента теперь уж недолго. Уже слышались из коридора шаги джедаев, отправленных по его душу, и крепло их присутствие в Силе. Их было трое -- решительных, уверенных, сияющих ровным, чистым Светом. И был четвертый -- тот, кто держался позади всех. Он так же был спокоен. Так же шел убивать. Вот только цели у него были иные, и иная сторона Силы.
"Ты как раз вовремя, мой мальчик, -- улыбнулся Сидиус. -- Много же времени тебе потребовалось, чтобы принять правду".
Энакин промолчал, но Сидиус не нуждался в ответе. Энакина Скайуокера окружала Тьма. Впервые владыка ситхов не чувствовал в своем ученике ни сомнений, ни вины.
В этот раз мальчишка не станет раздумывать, над чьей головой занести меч.
* * *
Их было трое: мастер клинка Цин Драллиг и двое рыцарей. Каждый из них -- сильный и опытный противник, прошедший не одну битву еще до войны. О боевом мастерстве Драллига же и вовсе ходили легенды.
Энакин провел кончиком языка по пересохшим губам, перехватил поудобнее рукоять меча. Бой предстоял непростой. Возможно -- сложнейший из всех, в которых ему доводилось участвовать.
Значит, откладывать его не было никакого смысла.
Выдохнуть. Сконцентрироваться. Позволить беснующейся вокруг Силе свободно течь сквозь тело, направлять руку и очистить разум. И -- рвануться вперед, на ходу выхватывая световой меч.