Он выберется отсюда. Как бы ни было тяжело. Сколько бы шавок Айсард ни бросил против него, он выберется. А после - превратит Альянс в силу, перед которой содрогнется военная машина бывшей Республики.
Стиснув зубы, магистр уверенно шагнул за дверь. Преследователей, ожидавших увидеть раненную, загнанную жертву, он встретил торжествующим оскалом - за миг до того, как обрушить на них волну Силы, сбивающую с ног и дробящую хрупкие кости.
Мейс выживет и уничтожит наследие Дарта Сидиуса. Чего бы ему это ни стоило.
* * *
Жизнь в столице замерла. Все еще надрывалась сирена, оповещая о сепаратистской атаке каждого, кто еще не слышал, и действуя на нервы всем, кто слышал уже не впервые. Пожалуй, только по ней и можно было определить, что Корускант подвергается опасности: на чистом небе - ни единой вспышки или зловещего силуэта; единственные войска на улицах - республиканские. Зато в таких количествах, что немудрено было принять их за захватническую армию. Патрульные нехорошо косились на человека в джедайском плаще, перешептывались между собой и бубнили что-то в комлинки, но пропускали его через блокпосты без лишних вопросов .
Новости распространяются быстро - вот и о том, что Энакин Скайуокер предал Орден джедаев, очень скоро узнала каждая служивая собака. Кто-то даже попытался поприветствовать его, но Энакину хватило одного взгляда, чтобы дружелюбный вояка поперхнулся словами.
Он не знал, куда идет. Брел, не разбирая дороги, - лишь бы подальше от Храма. Комлинк на его руке пиликал оповещением - пришел адрес явочной квартиры, где держали Падме, - но Энакин не спешил на встречу с любимой.
Что он ей скажет? Как объяснит, что продал себя и ее в услужение Палпатину? Как расскажет о цене, которую пришлось заплатить?
С объяснениями у него всегда было неважно, но здесь и оратор получше растерял бы слова.
Дойдя до первой попавшейся скамейки, Энакин тяжело опустился на нее. Уронил голову на ладони, зарылся пальцами в волосы.
Он сделал правильный выбор. Единственно возможный выбор. Тогда почему ему так погано, будто он только что совершил худшую ошибку в жизни?
И, черт бы побрал ткань, из которой шьют джедайские одеяния, Энакин все еще чувствовал запах дыма. Въелся намертво. Как образ горящего Храма - в память.
Энакин давно хотел уйти из Ордена. Но и в страшном сне не мог представить, что уйдет так.
* * *
Оби-Ван думал, что видение подготовило его ко всему. Но только своими глазами увидев горящий Храм и заполненную клонами площадь, он понял, как сильно ошибался.
Последняя надежда на то, что он неверно истолковал знамения Силы, рухнула, а вместе с ней - вера в лучшего друга, за которую Оби-Ван цеплялся до последнего.
Энакин бы не смог. Энакин бы этого не сделал. Энакин бы не предал. Глупые слова, а все равно вертятся на губах - последняя, отчаянная попытка отринуть очевидную правду.
Он бы и рад не верить глазам. Назвать это сном, бредом... но во сне или бреду не болят стесанные о шершавую стену ладони, и дым не царапает горло. Не доносится через Силу эхо чужих смертей, от которого невозможно закрыться.
Оби-Ван понимал, что нет никакого смысла стоять здесь, дожидаясь патруля, но не мог сдвинуться с места. Заставить себя оторвать взгляд от погибающего Храма оказалось непосильной задачей.
Ведь уйти - значит, принять. Шагнуть навстречу миру, в котором состоялось торжество Дарта Сидиуса и больше не было Энакина Скайуокера. А Оби-Вану отчаянно не хотелось уходить с перепутья, где еще можно позволить себе наивное "не верю".
Случись солдатам Палпатина в тот момент проходить мимо, они смогли бы похвалиться перед командирами знатной добычей: джедай, сдавшийся без сопротивления. Но переулок был пуст, и у Оби-Вана оказалось достаточно времени, чтобы заново склеить разлетевшийся на кусочки мир.
Он не знал, сколько простоял так. Просто в какой-то миг у него получилось отвести взгляд. А потом - отвернуться и сделать первый шаг навстречу будущему, где ничего уже не будет так, как прежде.
* * *
На борт корабля, что дожидался беглецов в нескольких кварталах от Правительственного района, Мон буквально втащили. Под конец сумасшедшего забега через Сенатскую арену и лабиринт служебных коридоров женщина едва переставляла ноги, трясущиеся и норовившие запутаться в длинной юбке. Тело практически не слушалось ее: стоило миновать сиюминутной опасности, и силы тут же оставили изнеженную чандриллианку, до сих пор видевшую сражения только в репортажах ГолоСети, а физическую нагрузку получавшую исключительно в фитнес-центрах. Дорогу до корабля она толком не запомнила: едва оказавшись в салоне спидера, женщина погрузилась в странное состояние на грани бодрствования и тяжелого, неспокойного сна. Лишь изредка ее вырывало из него - обычно на очередном крутом вираже, заложенном на огромной скорости. Кажется, по ним стреляли, но Мон не была уверена.
Оно и к лучшему. Бывают события, которые вовсе ни к чему хранить в памяти.
Даже оказавшись в относительной безопасности, Мон не могла толком прийти в себя. Смешно было вспоминать, что каких-то пару часов назад она считала себя готовой ко всему: сейчас дрожащая, с трудом державшаяся на ногах сенатор чувствовала себя как никогда беспомощной и жалкой.
Рыцарь-джедай, чьего имени она не знала, помог ей опуститься на сиденье.
- Вы в порядке, мадам? - осведомился он.
Мон только и смогла, что кивнуть и вымучить невнятное "не беспокойтесь". По-хорошему, ей следовало бы сердечно отблагодарить своего спасителя - так, как она не раз делала это перед объективами голокамер, сияя неотразимой улыбкой и не скупясь на красивые слова. Но Мон отчего-то сомневалась, что болезненная гримаса и невнятное бормотание станут им достойной заменой, а ни на что большее она в тот момент не была способна.
- Как... как остальные? - выдохнула она, худо-бедно совладав с собой. В целях безопасности члены Комитета летели разными кораблями: двое на одном, и трое - на другом. Бел Иблис взошел на борт вместе с Мон, но судьба Фэнга Зарра, Чи Иквей и Онаконды Фарра была ей неизвестна.
- Не беспокойтесь, мадам, - рыцарь ободряюще улыбнулся. Получилось не слишком правдоподобно, но Мон была благодарна ему за попытку. - Их корабль стартовал раньше нашего и уже находится на пути к Раксус-Секундусу. Никто из ваших коллег не пострадал.
Странная горечь чувствовалась в его словах, но Мон не придала этому значения. Собственных переживаний ей хватало с лихвой.
"Никто не пострадал, кроме Падме", - мысленно уточнила она, передернувшись от отвращения. Из всей Делегации, из всего Комитета Айсард выбрал в жертвы именно ее - беременную женщину, совершенно беззащитную перед ним и его палачами. Сейчас бедняжка наверняка сидела в допросной, а вежливый дознаватель в красках расписывал ей, что станет с ее ребенком, если она не пойдет на сотрудничество. Не переставая улыбаться и обращаясь к ней не иначе как "госпожа Амидала", разумеется. В ССБ держали лишь хорошо выдрессированных собак.
Падме сломается, в этом не было никаких сомнений. Сделает все, что бы от нее ни потребовали - как поступила бы любая женщина, оказавшись на ее месте. А значит, Мон придется послать весточку Бейлу, чтобы тот разорвал все контакты с бывшей соратницей и игнорировал любые ее просьбы, даже если та будет отчаянно нуждаться в помощи. Ничто не должно бросать тень на его репутацию лояльного, смирившегося со своей участью сенатора.
Падме жаль, конечно. Но она сама должна была понимать, на что идет. Любой мог оказаться на ее месте, и вины Мон в том не было.
- Благодарю вас. За все, - Мон все-таки сумела улыбнуться. Протянув руку, мягко коснулась ладони джедая. - А теперь прошу вас оставить меня одну. Мне... многое надо обдумать.
Джедай молча склонил голову и молча же вышел из кают-компании. Мон осталась в гордом одиночестве - смотреть, как звезды за иллюминатором вытягиваются в слепяще-белые нити гиперпространства.