— Вот и она, так и сказала, что у тебя эта штучка, прямо создана для этого. Теперь я понимаю, почему она так сказала.
Он резко крутанул меня к себе. И я уже протрезвела и соображаю, вижу его встревоженные, нет, просто бешеные глаза и близко так.
— Ты, ты! Как ты узнала! Как, скажи, я ничего не пойму?
А мне, еще хочется над ним свою власть показать и поэтому я, но уже не в силах смотреть в глаза ему, и почти шепчу.
— Ну, в чем дело? Почему ты так поступаешь со мной?
Он так поражен, настолько, что отпускает руки, и я чуть не валюсь без его поддержки.
— Держи меня крепче, Котя. Ничего у нее не выйдет со мной, я хоть и тостожо…, но я тебя ей не верну.
Смотрю, а он поражен моими словами! Точно и в самое яблочко!
— Держи меня, любимый, а то я упаду. Грохнусь прямо сейчас же. — Хотя это и не правда.
Его тело, горячее и огромное, словно теплая волна, крепкие, сильные руки обхватывают меня и нежно прижимают к себе.
— О Господи! Голова кружиться! Я сейчас упаду. А ты держи меня, если хочешь.
— Танечка! Танюша! Я, я … Не знаю, как ты все узнаешь, даже не понимаю, но ты все верно, точно говоришь. Я даже не знаю, что и подумать?
— А ты ни о чем не думай. О ней ничего и не думай. Держи меня крепче и думай обо мне.
— А я о тебе только и думаю все время!
— Правда?
— Правда, родная моя!
Потом его лицо наклоняется, и он пытается целовать мои губы, а я отворачиваюсь, мне стыдно!
— Почему ты отворачиваешься от меня? Ты не хочешь, что бы я поцеловал тебя? Тебе не нравится?
— Нет, просто я не хочу, вот так, что бы ты целовал меня в первый раз, а от меня бы воняло, как из бочки винной.
— Что, что ты придумала! Да мне, я… я готов тебя на руках носить.
— Правда! А ты не врешь? Я же тяжелая, я же ведь тостожо…
Не успевая закончить, как он меня легко, словно пушинку, отрывает от земли, и я лечу, лечу, словно маленькая девочка у папы на руках. Но и лицо его рядом и глаза и губы!
И я сама потянулась, руку закинула за его шею и вот! Коснулась его губ, и меня словно ветром каким–то волшебным и его запахами обдало. И тут же губы его, коснулись, прижались, и я полетела…..И одна только мысль. Вот же я дура….
— Я дура, дура. — Шепчу ему.
— Почему, зачем ты такое говоришь? Ты сама даже не представляешь, какая же ты хорошая! Какая ты!
— Какая? Говори, не молчи! Я хочу это слышать от тебя.
Все! Я тону, погружаюсь в него, моего мальчика! А он мне все шепчет и шепчет и такое смешное и такое теплое, нежное, необыкновенно приятное. А я его, перебивая все время, поправляю на свой манер.
Он мне — Ты прелесть. А я ему — Нет, я противная гадость!
Он мне — Ты необыкновенная. А я ему — Нет, я банальность!
Он мне — Ты совершенство. А я ему — Нет, я толстож…
Но он не дает досказать мне и перекрывает мой рот поцелуем. Но каким!
Я задыхаюсь, я замираю и лечу, лежу на его руках и как будто лечу. Может и от того, что я считаю, что я все еще пьяная, а может от охватившего меня счастливого и такого чистого, радостного состояния, что мне кажется, что я действительно пьяная от этого ощущения.
Время ушло, все вокруг следом. Только я у него на руках и его лицо, губы, глаза, которые я так и не могу рассмотреть, в темноте, как ни стараюсь. Но чувствую, что они излучают необыкновенную доброту и какую–то, небесную радость. Сколько так я парю не знаю. Может пятнадцать минут, полчаса, час. Время ускользнуло от нас. Наконец я, задыхаясь, и жалея его, шепчу.
— Все, отпусти! Ну, ты, человек–гора! Ты меня сейчас задушишь! Не бойся! Я пьяная, но не от того, а от тебя. Ты меня просто сразил, покорил, укротил, любимый! Ну, же! Поставь меня на ноги, Геркулес. Отпусти меня на землю!
— Что? Так и будешь носить меня на руках? И что, и по жизни так тоже!
— Но так же, не бывает. Ты, что же, не знаешь? А как бывает? Да так! Ну, поставь уже меня на место, ну не бойся. Не убегу я от тебя уже. Видимо все, расколдовала она меня и тебя ко мне подпустила!
— Ну, что ты стоишь? Целуй теперь стоя! Я ведь еще девочка, не целованная, и мне и так тоже хочется целоваться!
— Ну да, да! С тобой, с тобой, Котя, а с кем же еще? Нет у меня никого. Вернее уже нет, и видимо и не было никогда. Но ты знаешь, милый мой, ты мне в душу сразу так не залезай. Я ведь и кусаться умею, ты ведь знаешь. Знаешь, а лезешь! Видишь ты какой!
— Какой, какой? Любимый! Вот какой! Что, повторить? А если я закричу? Что? Хочешь? Тогда вот!
И я ору, что есть мочи в ночи.
— Эй, люди! Костик мой любимый! Я его никому не отдам!
— Что ты топчешься и улыбаешься? Ну, что? Тебе приятно? А хочешь, я еще раз закричу?