Спрашиваю его, моего мальчика. И млею от восторга его обожания меня. Это же надо, как я умею! А кто бы подумал, кто бы сказал?
Но, как я ложилась с мужчиной, я так и встаю. Я все еще девушка, правда, с некоторым опытом общения с мужчинами. Ах, нет! Не мужчинами, а моим единственным мальчиком!
Да вот же он! Полюбуйтесь на него? Он, правда, у меня прелестный! А уж, какой нежный?
— Господи, Костик, как я тебя люблю! А ты?
— Ты моя королева!
А согласитесь, это слышать, приятно? Вы не находите?
Дважды ошибаюсь
Лицо мамы выглянуло, но тут же, скрылось за дверью.
Она видела! Видела нас! Прислушалась, слышу шорохи, но не слышу, как она ложится. Нет, не легла. Потом чуть слышные из–за двери ее всхлипывания и потягивания носом.
Плачет! Я так и знала, что она так отреагирует на все это. Поэтому с неохотой и через силу отрываюсь от Костика и, поправляя на ходу ночную рубашку, которая задралась от его рук, иду к ней. Уже перед самой дверью оборачиваюсь.
— Прости милый! Но разговор может не получиться, поэтому прошу тебя, вставай и оденься на всякий случай.
И уже открывая дверь в спальную комнату, слышу, как он встает. Не удержалась и оглянулась. Ну, хоть на секундочку, хоть на мгновение, но мне опять нужно увидеть его. И я, словно фотографической вспышкой, схватываю его красивое, сильное и большое мужское тело. О, Боже, как же он хорош!
— Мама? — Мне навстречу поднимается ее взволнованное лицо и испуганные, заплаканные глаза.
— Доченька! Ну, как же так!
— Мамочка, родная, не прогоняй, это я, я сама, я и только я виновата! — Быстро шепчу ей в колени, потому, что уже сама пред ней стою на коленях. А сама, как заклинание, все вторю себе. Я вымалюю, я все отмолю у нее, но только бы она не прогоняла его.
— Мамочка, милая! Я люблю его! Люблю! Прости, прости!
— Что, значит прости? Ты, что, уже с ним! Ты уже…
— Нет, Мамочка! Нет! Это не то, что ты думаешь. Я с ним, с Костиком, но я еще, я еще… девочка!
— Как? О чем ты?
Поднимаю лицо и вижу, что она недоуменно смотрит, а затем я вижу, как ее глаза и следом лицо разглаживается и она улыбается!
— Дурочка, ты у меня. Глупенькая и наивная дурочка и совсем еще не опытная, словно маленькая девочка!
— Ах, мамочка! — Обхватила, прижалась, зарылась лицом в нее.
— Ты о чем подумала? Ты что же решила, что я, ваша мамочка, которая ночей не спала, кормила, лечила, воспитывала, растила и видела вас счастливыми с вашими мальчиками, что я …
— Это правда! Правда! Ты рада! Ты не обижаешься, простила!
— Доченька! Как же можно так думать, ведь мы с папой так мечтали об этом!
И плачу я от того, что он не видит Инночку с Вовочку и вас с Котиком, не видит и уже не узнает, что к его девочкам пришло настоящее счастье. Мы с ним об этом так мечтали, так мечтали! И говорили о вас и ваших мальчиках и очень хотели, чтобы ты с Котей, а Инночка с Вовочкой так бы и остались и вышли за них замуж. А ты что подумала?
Да я же тебе все уши прожужжала, доченька, смотри, смотри какой Костик, он все для тебя и любит. А ты?
Я рада! Я так рада, что ты наконец–то его приняла! Ведь он же добрый, хороший и мне в любви признался.
— Что? Кто, Котя?
— Он уже месяц назад все мне о чувствах своих рассказал.
— Что, мама? Как, как!!! Он тебе…
— Ну, да!
— Мама! Я, я не знаю, что я с вами сделаю! Убью! Убью его, нет, не его, себя!
— Да, что с тобой девочка! Ты, что же подумала, глупая, да я же ему в матери гожусь. Ты, совсем голову потеряла! Разве можно такое подумать и о ком? Ведь он же мне о своих чувствах к тебе признался. Сказал, что все равно не отступится и добьется своего! Так и сказал мне, что все равно добьюсь, потому, что люблю. Вашу дочь люблю. Поняла? Вот он что говорил! А ты? Эх, ты?
Ну, иди, иди к нему, он, наверное, разволновался и ждет. Ну, что ты, что ты мне руки целуешь, иди к нему, к своему счастью. Его целуй, его, он ведь теперь твой!
— Мой, мой! Никому не отдам! Слышишь мамочка! И пусть все слышат!
Открываю дверь, вижу, как Костик привстает с дивана, лицо напряжено, а я, со всей своей дури.
— Костик мой, мой! Слышите, я люблю его!!! — И, утопая в его объятиях, плачу от счастья.
А потом завтрак. Сидим втроем и такое блаженство видеть, как он с аппетитом кушает, как будто этого я раньше не видела. Только раньше я все по–иному видела, и мне все казалось, что он нас объедает и что ему все мало. Ой, как же стыдно мне стало сейчас!