Встала, прошла на кухню. Свет включила и обессилено заплакала. Сижу и реву. Как представила себе, что они его могут побить, или того хуже, так слезы просто из меня градом покатились.
— Доченька! Ты, чего? Что случилось? — Спрашивает мама.
— Ой, мамочка! Какая же я дура! Дура! Его не слышала, а он же ведь мне говорил…
И опять как зареву!
Сидим с мамой и все потихонечку расставляем на свои места. Мама меня успокаивает и говорит и говорит. Я ее слушаю, понимаю, что она права. Что Костик курсант и что он такой, что сумеет за себя постоять, и что мне не надо бояться, за себя и уж тем более за него. Я слушаю, слушаю, а голос ее меня убаюкивает. И опять поплыли перед глазами картины нашего счастья.
— Доченька, родная! Да ты уже спишь. Идем, идем, я тебя уложу.
Засыпая, я шепчу.
— Костик! Родненький мой, я тебя люблю! Завтра я буду с тобой, родненький. Я так решила. Жди меня я приду, мой мальчик, мужчина!
Все! Сплю.
Правильный выбор
На причале стояли друг против друга парень с девушкой с одной стороны, а трое с другой. А катер, глухо урча своим дизельным двигателем, отвалил и пошел, удаляясь от них.
Вроде бы тихо и мирно, вода пошумела, плескаясь волной, уходящего катера и замерла. В бухте штиль.
Но если взглянуть, то видно сразу же, что между сторонами напряжение необыкновенное, вот, вот грянет гроза. У парня намерения решительные. Он в форме курсантской, военно–морского училища, и уже три галочки блеснули на рукаве белой форменки. Они чуть выше, слева, ровно на три пальца от косточки локтя в изгибе левого рукава. Все как учили. Четко, мужественно и спокойно смотри на врага и защищай. Защищай ее, любимую, всех их, Родину и всех тех, кому обещал, клялся, слово давал! Все как всегда, но если бы, ни одно но!
И оно, это но, произошло!
Моя туфля, слетает с ноги и, нелепо кувыркнувшись у перил, качнулся и улетает вниз. Я все это вижу, как при замедленной съемке. А потом, словно в мертвой тишине слышу всплеск. Все, мой туфель слетевший с ноги, попадает в воду! И почему — то нелепая мысль. Ах, как жалко! Нет, не себя, а эти красивые, новенькие туфли.
А я, вот же корова! Валяюсь и жду чего–то.
Удар был не сильный, но хлесткий и неожиданно мне в лицо и он потрясает меня настолько, что я тут же, падаю и валюсь, прямо на причал.
— Раз!
Головой стукнулась, приложилась и по инерции протянулась по асфальту, сдирая кожу и тут же, словно обожгло лицо. Кровь!
Но мне пока что не больно от шока и от того, что мое лицо обращено к нему, моему рыцарю и защитнику.
Медленно отрываю лицо и вижу, все так же в замедленной съемке.
Как Котя, сильно и резко так бьет моего обидчика в лицо, что я вижу его ступни, которые на мгновение отрываются от причала, а следом, доносится кляцк зубами и удар о причал поверженного тела врага.
Молодец Котя! Он отомстил за меня!
Я на мгновение смотрю на содранные коленки, замятое, вздернутое платье. Вижу близко, около себя. Кровь на платье и на асфальте.
Следом крик матюгом.
— …твою мать!
Следом, тот же короткий, и меткий, беспощадный удар повергает на асфальт следующего врага.
— Ба–бах!
Вижу, его первого врага, беспомощного и распростертого, пытающегося встать и на которого валится следующее поверженное тело. Следом оба заваливаются опять.
Снова слышу матюги и взаимные удары.
— Ах, ты! Да, я тебя сделаю! — И, почти визгливо, мать…мать…мать!
Но крики длятся секунд пять, потом тот же, звук тела падающего рядом.
— Ба–бах!
Боль налетает, но я улыбаюсь! Ах, как мне хорошо! Вот так им, Костенька! Пусть только попробуют еще!
А боль такая резкая, открытая и я, с непривычки, пускаю слезу, которая, скользнула по щеке, разъедая обнаженную рану.
— Ой! Ой!
— Тебе больно! Ты в порядке? Можешь сама встать на ноги, моя родненькая!
Это он уже подхватывает меня под руки и, наклоняясь, старается поднять.
— Костик! Сзади! Берегись!!! — Истошно орет девочка все лицо, у которой в крови.
Но слишком поздно!
Ее сердце замерло, сжалось. Она не видела, но почувствовала, как ему сзади и подло, в согнутую спину, под ребро, из подтяжка, бьют ножом.
Его руки на мгновенье стиснули ее, а затем тут же, медленно и неуверенно ослабли, протянулись, заскользили, и вот его большое тело легло прямо на нее.