Заметивший его увлечённость Дмитрий смолк и, спустя некоторое время, спросил:
— Ты всё надеешься её в театре увидеть? — С декабря я торчал на катках и в церквях, бродил по скучным салонам, — огрызнулся в шёпоте тот и опустил бинокль. — И, наконец-то, слышу в одном из них, что у Кавоса появилась некая одарённая ученица, и её он выведет на сцену… Не сегодня, так завтра… Я хочу знать, кто она. — У Кавоса? — задумался Дмитрий. — Преподаватель, дирижер, композитор, — удивлённо взглянул на него Алексей. — Это я знаю, — хихикнул Дмитрий и смолк.
Представление среди красочных декораций сцены началось. И хотя оно было очень занимательно для всех, кто с душой был увлечён им, мысли Дмитрия были об ином… Его исследовательский взгляд время от времени обращался то на сидящих в зале, то на сцену, то на взволнованно уставившегося в бинокль друга.
Ничего не подозревающая сестра наслаждаясь красивыми голосами артистов и сказочной историей. И никак её воодушевление и счастье тех часов, проведённых в театре, не передалось ни одному из её спутников…
— Анастасия Васильевна, — обратился к ней молодой господин и встал перед ней в поклоне, когда она вышла с братом и его другом уже на вечернюю улицу.
Удивившись, она ответила лёгким кивком и от прохладного ветра вокруг укуталась получше в шубку, но руки, которую тот хотел ей поцеловать, не протянула.
— Мишель?… Ты что здесь делаешь? — удивился увидеть его у театра Дмитрий. — Я думал, ты бежал. — А кто утонул в Неве в декабре, того не ищут, — подмигнул тот. — Слышал я, что Сашку схватили? — Слухами земля полнится, — кивнул старающийся скрыть тот факт Алексей. — Я уезжаю, — стал Мишель серьёзнее и, выпрямившись в высокий свой рост, укутал пол лица в шерстяной шарф. — Увидел вас здесь случайно. — Господа, — вдруг подошла одетая в чёрные костюмы группа мужчин, отчего сестра Дмитрия вздрогнула в тревоге, а беседовавший с ними до того молодой человек вдруг бросился бежать.
Рванувшая следом пара умчалась за ним, оставив перед ошарашенными глазами друзей гордую четвёрку. Разглядев показавшуюся из под чёрного плаща одного из них форму, друзья поняли, что то была военная полиция…
— Алексей Николаевич Нагимов? — спросил Алексея один из них, на что получил ответный кивок. — Просим пройти с нами, — указал он на ожидавшую неподалёку чёрную карету с решётками на окнах. — В чём дело, господа? — гордо вопросил Дмитрий.
— За содержащийся за вами долг, — продолжал обращаться к Алексею полицейский. — Вы подлежите аресту! Прошу пройти. — Какой долг? — не понимал Алексей. — У меня нет долгов!
Видя твёрдую руку, указывающего на карету, Алексей взглянул на застывшего в ужасе Дмитрия. Анастасия же в подступившем переживании прильнула тут же к брату в объятия.
— Мишка был здесь не случайно… Навёл, — молвил Дмитрий и вслед удаляющемуся с полицией другу воскликнул. — Я тебя вытащу! — Я ни в чём не замешан! — крикнул ему, уже стоя у кареты, Алексей, и его втолкнули туда. — Ты его спасёшь? — молвила в тревоге сестра. — Клянусь, жизнь свою отдам… Он не виновен ни в чём и будет отпущен, — ответил Дмитрий, не сводя глаз с удаляющейся кареты.
Алексей видел их и знал, что друг придёт на помощь в любом случае, но что ждёт теперь от этого ареста — оставалось только догадываться… Карета везла его быстрым темпом прочь, потом его уводили по тёмным коридорам в камеру, и уже находящиеся там заключённые взирали с подозрением и вопросительными взглядами…
27
Проследовав за жандармами, Алексей со связанными руками был введён в приёмную. Оставшись перед окружением гордо вставшего государя, Алексей остановился и быстро оглядел всех вокруг. Всё было готово к допросу.
Свысока осматривал его вступающий в свои права император Николай… Это был молодой мужчина, с отличной военной выправкой, высокого роста, как и стоявший перед ним Алексей, только более сух в теле и широкоплеч. Свежесть лица и ровность его черт говорили лишь о хорошем здоровье и умеренной жизни. Никакого отвращения к нему Алексей не испытал от этой первой встречи…
— Так, голубчик, — вымолвил Николай и остановился перед его глазами. — Встать как следует! — воскликнул он строго, заметив некую расслабленность тела в Алексее.
Алексей послушно выпрямился и встал в стойку смирно, как бы ни мешали связанные руки.
— Отставка не идёт вам на пользу, Алексей Николаевич, — продолжал Николай, убрав руки за спину. — Вы были одним из тихих в камере. — Не посчитал нужным участвовать в таком допросе, Ваше Величество, — ответил честно Алексей, и стоявший перед ним государь вдруг положил ему руку на грудь: — Ваше сердце бьётся? — Оно спокойно, Ваше Величество, — ответил Алексей опять, и убравший руки за спину Николай продолжил с лёгкой ухмылкой:
— Не надолго, не надолго! Вы уже дрожите? — заметил он, как Алексей слегка вздёрнулся в теле, одетый лишь в свою белую, но уже испачканную рубаху, штаны и сапоги. — Озяб, — вымолвил Алексей и сглотнул подступившее волнение. — Холодно было в камере. — Скоро с вас не только это снимут. Вам будет ещё холоднее… В Сибири, — удалился Николай к столу и, сев на уголок, кивнул поднявшемуся из-за соседнего стола Карлу Толю.
Алексей Карла знал в лицо и вдруг вспомнил, что Дмитрий как-то упоминал и о том, что выполнял поручения Толя по делу с заговорщиками. Теперь Карл поднял со стола один из разложенных там листов и зачитал:
— Александр Сергеевич Герасимов делился поручениями и планами на встречах со своим близким другом, князем Алексеем Николаевичем Нагимовым. — Донос, — ровно ответил Алексей, спрятав в душе нехорошее предчувствие. — Читайте, — сделал удивлённый вид и, поставив руку на поясе, снова кивнул Толю государь. Тот взял со тола другой лист: — Князю Алексею Николаевичу Нагимову Герасимов доверял и передавал планы сразу после собраний. Нагимов состоял ранее в том же обществе.
Взяв следующий лист, Толь продолжал зачитывать показания разных заключённых, не называя их имён. И в содержании тех отрывков звучало имя Алексея, что привело его в глубочайшую дрожь краха всех надежд…
— Подтверждаете? — спросил Алексея после прочтения Толь, всем видом подталкивая к ответу. — Подтверждаю, что слушал всё, что рассказывал Александр, хотя останавливал его и просил не вмешивать в это дело, — признавался Алексей, продолжая ровно стоять. — В общество входили? — спросил Толь. — Входил, но ненадолго, скоро вышел, не сойдясь мнениями с некоторыми из участников, — ответил ровно Алексей. — Не знал, что всё будет настолько серьёзно. — Оправдывайтесь теперь! — прикрикнул Толь. — В кандалы, как предателя! — Я человек чести, я присягал и не собирался предавать, — ответил гордо Алексей. — Не финтите, голубчик, — становился грознее и Николай. — Говорите всё, что знаете!
— Я человек чести, государь, — повторил, переведя взгляд на Николая, Алексей. — Я клялся не выдавать никого и не предам. — Всё-то вы стараетесь выкрутиться, лукавством полны, а не честью, — огрызнулся Толь. — Меня учили поступать по чести, действовать на благо. Тут подошёл к Николаю адъютант, всё время стоявший чуть в стороне с папкой в руках, и протянул ту государю. — Да-да, — зная, что в бумагах, кивнул ему Николай и раскрыл папку перед собой. — Вы знаете, Алексей Николаевич, я кровью вхожу на престол, занять который вовсе и не собирался. А в чём я виноват? — Ни в чём, Ваше Величество, — подтвердил Алексей. — Что я сделал плохого лично вам? — поднял взгляд на допрашиваемого Николай. — Ничего, Ваше Величество, — снова подтверждал тот. — А вас будут считать покровителем цареубийц, — сообщил далее Николай и, закрыв папку, бросил её на свой стол. — Вам ведомо, что от вашего признания зависит судьба не только вашего Сашки Герасимова, но и ещё некоторых людей?
— Нет, — вновь сглотнул тревогу Алексей и продолжал не сводить внимания с государя, который, встав ровно, обратился к ухмыльнувшемуся Толю: — Отыскать этих детей бывшего графа Зорина!