Правило буравчика
«Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха…
Папы этого ответ помещаю в книжке…»
Как все люди со светлыми волосами, к тому же отягощенный нарушенной пигментацией кожи, я легко обгораю на солнце. Есть такое – чего уж отрицать. Когда я был маленький, то однажды обгорел под живительными лучами Солнца. Обгорел, да и всё тут. Ан нет. Чуткая мать наша была активной поборницей гомеопатии, самолечения и военно-полевой хирургии. Находясь в стадии повышенной заботы, она решила врачевать сию травму. К методам пластической хирургии обращаться не стала, за что нельзя не поблагодарить Бога, а прибегла к менее радикальным методам, ограничившись народными средствами. Щедро намазала мне болевшую кожу головы сметаной, приговаривая:
– Ну, когда ты уже сдохнешь? Сплошные расходы от тебя. У других дети как дети, а ты расстройство для родителей.
– Я же не специально, - попытался оправдаться я. – Пока огород пропалывал…
– Это Бог тебя наказал, за то, что родителей не слушаешься и носишься сломя голову. Шляпу надо носить, а то ходишь как Аноха!
– Ничего я не ношусь. И где мне шляпу взять?
– Вот когда ты с поломанной ногой дома лежал, то никогда не обгорал, - сделала мать неожиданный вывод. – Зато у меня тогда душа не болела, и я знала, где ты находишься. А шляпу можно было и самому сделать, если бы ты не был урод безрукий, как батя твой. Взял бы и из газеты сложил себе кепку. Мы в детстве так всегда делали.
– А газету где я возьму?
– Ты что пререкаешься опять?
Я замолчал потрясенный глубиной обобщения и молчал во время всей процедуры. А то мало ли, вдруг решит ногу мне сломать, чтобы не носился. Если ей нравилось, что сын год пролежал в гипсе, а потом долго ходил с костылями, то от нее всего можно было ожидать. Да, надо заметить, боль сия лечебная процедура слегка уменьшает.
Вот только посреди ночи я проснулся от того, что мою голову облизывали наши кошки. Хорошо хоть, что войдя в раж грызть меня не стали. Но сметану слизали начисто, вызвав поутру немалое удивление матери, которая никак не могла поверить, что такое большое количество молочной продукции могло бесследно впитаться под кожу.
– Вить, а Вить, ты ночью не вставал? – даже спросила она у папаши, подозревая в случившемся его бездонную утробу.
– Какого лешего я вставать буду? – недовольно пробурчал папа, по еврейской привычке ответив вопросом на вопрос. – Мне что делать больше нечего?
– А куда сметана пропала с Влада?
– А я откуда знаю? Может, испарилась? Ночью то жарко было, вот сметана и испарилась, - выдал неожиданное физическое толкование феномена папаша, гулко шлепая босыми ногами к холодильнику.
– Прямо таки вся и испарилась? – не поверила мать.
– А что тут такого? Поверхностное натяжение воды и правило буравчика вспомни, - продолжал по привычке витийствовать он, – Между прочим, медицине подобные случаи давно известны. Какая же ты у меня темная. Только и способна. Что глупые вопросы задавать. Если бы не я, так и сидела бы в своей деревне.
– Я бы и сама человеком стала, - начала заводиться мать. – А вот ты бы без меня спился уже или фанфароном стал.
– Стала ты человеком, - скептически пробурчал Витя, смешивая извлеченную из холодильника сметану с молоком. – Это я тебя бухгалтером сделал, а то так бы мотала провода на своей фабрике.
На шум спора вышел из своей комнаты мой заспанный младший брат Пашка и, проходя мимо стола поинтересовался:
– Пап, а в чем напряжение измеряется в сети?
Он накануне, как обычно, сидел, спрятавшись под столом, и подслушивал разговор матери с ее закадычной подругой Зиночкой. Среди живо обсуждаемых тем фигурировала и зловещая тема смерти деревенских электриков. Пашка ни Уренгоя в этом разговоре не понял, но теперь с опаской посматривал на розетки. Он вообще был великим путаником. Например, подберезовики называл подбородовиками, а рынду гондой.
– Напряжение? В сети? – переспросил отец, укладывая ломоть сала на кусок хлеба и щедро поливая бутерброд горчицей, сметаной и хреном.
– Да, в лектросети.
– В герцах, конечно, - напрягши морщины на лбу, выдал папаша.
– В герцах? – недоуменно переспросил я, включаясь в разговор и радуясь подвернувшейся возможности перевести разговор с исчезнувшей сметаны и того, «как папа сделал маму человеком» на нейтральную тему.
– Конечно в герцах, - уверенно ответствовал папаша, который помимо двух высших образований был обогащен еще и опытом работы электриком в совхозе. Хоть и на полставки, но все же. – Слушай отца, дундук! Правило буравчика вспомни и не будешь больше таких дурацких вопросов задавать! Я вот в детстве слушал отца и стал человеком, а вы, бестолочи, так и останетесь мелкими надоедалами. Все в маму пошли!
– Вот ты только так можешь! – набросилась на него мать. – Понадаешь детям гаюшек каких-нибудь ржавых из ведра, и потом они матку родную не слушают!
Мать постоянно ревновала к тому, что мы проводим время в мастерской и гараже отца, норовя прихватить оттуда что-нибудь полезное.