— Эй, будто у меня был выбор, кто меня выберет на драфте, — протестую я.
— Допустим, — говорит один из них, допивая свой лагерь.
Я узнаю, что один из них чуть не стал профессионалом. И он мог бы учиться в Университете Коннектикута примерно в одно время с моим отцом.
— Вы знаете Райана Линдли? — спрашиваю я его.
— Конечно, знаю. Почему ты спрашиваешь?
— Это мой отец.
— Да ладно! Ты его сын?
Я готовлюсь к следующему вопросу почему ты не такой бледный, как он? Мы с отцом уже несколько раз слышали этот вопрос, когда сталкивались с его старыми знакомыми, которые не знали, что он состоит в межрасовом браке. Хотя мои родители встречали почти всеобщее принятие в Хартсонге, я знаю, что не все так открыты.
Но этот человек, похоже, не обращает внимания на мой цвет кожи. — Как у него дела? — спрашивает он меня.
— Отлично. Он владеет несколькими объектами недвижимости в Вермонте и управляет компанией по управлению недвижимостью.
— Хорошо для него. Это было действительно ужасно, что случилось в той игре.
— Вы видели это?
— Да, конечно. Я был на пару лет младше его, но мы были в одной команде. Вся команда была просто на седьмом небе от счастья, когда он стал профессионалом. Это был настоящий шок, знаешь ли? Видеть, как он так упал. Я рад, что он поднялся и сделал что-то из себя.
— Это то, что делают хоккеисты.
Он хлопает меня по плечу. — Это то, что мы делаем, парень.
Я возвращаюсь к грилю, чтобы узнать, не нужна ли помощь отцу Дианы. Солнце опускается ниже, отбрасывая длинные тени на газон. Люди начинают уходить, подходя, чтобы обнять Тома и Лариссу. Они пожимают Тому руку и говорят, что в этом году он превзошёл самого себя.
Я ищу Диану, пытаясь понять, куда она исчезла, и наконец замечаю её, болтающую с крупным молодым человеком в шортах и майке полиции Бостона.
Томас присоединяется к нам у гриля. — Так что, моя сестра втянула тебя в её танцевальные дела, да?
— Да, — мрачно говорю я.
Парень усмехается. — Она прислала мне твоё видео с прослушивания. Это было довольно хорошее танго, чувак.
— Прости, что? — с весельем спрашивает Том.
Томас объясняет отцу. — Шейн — партнёр Ди в её бальном конкурсе. Кенджи её бросил.
Ларисса кивает мне одобрительно. — Молодец. Это требует уверенности.
— Я ничто, если не уверен в себе. — Мой тон рассеянный, так как мой взгляд снова устремляется на Диану и мистера из полиции Бостона.
В моей груди разгорается маленький огонь. Я не знаю, почему видеть, как она смеётся с этим парнем, заставляет меня кипеть, но это так.
Томас замечает моё отвлечение. — Они просто разговаривают, — говорит он с ещё одной усмешкой.
Я мрачно смотрю на него. — Мне всё равно.
— Конечно. Именно поэтому ты продолжаешь смотреть туда. Наблюдаешь за ними почти так же внимательно, как папа.
Я поворачиваю голову к Тому старшему. — Ты тоже не любишь этого парня, да?
— Ха, — радостно говорит Томас. — Я знал, что тебе он не нравится.
— Он сын моего сержанта. Только что закончил академию. Чёртов патрульный, и уже думает, что заслуживает места в SWAT. Такая самоуверенность меня раздражает. Том пожимает плечами. — Но Диана справится сама. Она крепкая, как гвоздь.
— Она такая, — соглашаюсь я.
Томас улыбается. — Она когда-нибудь рассказывала тебе о том, как побила мальчика вдвое крупнее её на игровой площадке, потому что он пытался заставить её съесть муравьев?
Отец Дианы издаёт громкий смех. — О, чёрт, я забыл об этом. Ей тогда было, наверное, одиннадцать. Может, двенадцать. Школа позвонила мне на работу, и мне пришлось покинуть семинар по обучению оружию, чтобы забрать её, потому что её мама была в отъезде. Я приехал в школу и нашёл её сидящей в кабинете директора, ни царапины на ней. А у этого мальчика кровавый нос, и на крови прилипли все эти муравьи, потому что она прижала его лицо к земле после того, как ударила его. Сказала, что только один из них будет есть насекомых в этот день, и это точно не будет она.
Диана подходит вовремя, чтобы услышать конец истории, вздыхая, когда видит моё лицо. — Это не так психически, как кажется.
— Боже мой. Я знал, что ты дикая, — обвиняю я.
— Перестаньте пугать его историями о том, как я избиваю людей, папа. — Она кажется смущённой, но в её выражении мелькает что-то ещё. Может быть, тревога? — Мы не хотим, чтобы он получил неправильное представление. На самом деле я огромная трусиха.