— Меняй тактику, — орет Дженсен, и Беккет хлопает меня по плечу.
Я стремглав вырываюсь со скамейки и бросаюсь на лед для следующей смены. Я не отвлекаюсь. Я не играю плохо. Но я действую частично на автопилоте, когда меня сталкивают в борт, холодная поверхность проникает сквозь мою форму. Звуки скольжения коньков по льду и столкновений клюшек эхом раздаются вокруг меня. Я захватываю шайбу, мчусь к воротам Гарварда. Когда защитник противника бросается вперед, я перебрасываю шайбу назад к Остину, который ударяет ее в ворота, как ракету.
Гол!
Наши товарищи по команде ревут от одобрения, когда мы снова меняем линии. Уилл хлопает меня по руке, поздравляя с результативной передачей.
Я не могу быть здесь.
Я едва слышу финальный свисток над бесконечным гулом в моем собственном сознании. Моя мантра эволюционировала.
После игры я быстро переодеваюсь в уличную одежду, а затем нахожу тренера Дженсена, прося поговорить наедине. Я думаю, что он знает, что я собираюсь сказать, еще до того, как я это скажу. Он видит это в моих глазах.
— Я должен вернуться домой, тренер.
Он молчит на мгновение. Затем вздыхает. — На сколько?
— Не знаю.
— Что ты имеешь в виду, говоря, что ушел из команды? — Лицо Дианы полно тревоги, когда она следит за мной по комнате, наблюдая, как я набиваю чемодан одеждой.
— Я не ушел. Ну, наверное, ушел.
— Шейн. Понятнее не стало.
Я подхожу к комоду и открываю верхний ящик, захватывая горсть боксеров. Вещи моей сестры разбросаны по всей спальне, которую она использовала с тех пор, как пришла ко мне. Ей тоже нужно будет собраться, но я хотел сначала поговорить с Дианой, поэтому усадил Мэрианн перед телевизором с документальным фильмом про астероиды.
— Я должен вернуться домой, Диксон. Я не могу быть здесь сейчас.
— Хорошо. — Я слышу, как она делает вдох. — Я понимаю это. Но… это же хоккей. Хоккей — это твоя жизнь. Что если ты попадешь в плей-офф? Ты не можешь оставить свою команду.
Боль пронзает мне грудь. Она права. Я не могу.
Но я ухожу.
Вздыхая, я кидаю трусы в чемодан и потом сажусь на край кровати. Диана садится рядом, поворачивая свое тело так, чтобы видеть меня, исследуя мое выражение.
— В чем дело? — Спрашивает она.
— Я пообещал ему, что позабочусь о них, — говорю я хриплым голосом.
— Ты и заботишься о них.
— Как? Моя мама одна дома, мучается с продажей дома до Рождества, чтобы не проводить праздники с его призраком. Не говоря уже о том, что она имеет дело с юристами и бухгалтерами, чтобы уладить огромное наследство отца. И Мэрианна здесь, передается между тобой и Джиджи, пока я на тренировках или на занятиях или в тренажерном зале. Как я могу заботиться о них?
Диана гладит мою щёку. Её прикосновение такое тёплое и ободряющее, что я прижимаюсь к ней. Я падаю в объятия своей девушки, и она обнимает меня крепко, держа меня в своих руках. Диксон была моей опорой с тех пор, как начался этот кошмар. Она — единственный свет в этом кромешном, клаустрофобном туннеле, из которого я никак не могу выбраться.
— Я дал ему обещание. — Мой голос грубый. —Я не могу сдержать это обещание и оставаться в команде. Мне нужно вернуться в Хартсонг на время.
— На какое время?
Я отстраняюсь и вижу глубокую морщину на ее лбу. Я поднимаю руку и нежно глажу ее, разглаживая складку, прежде чем прикладываю лоб к ее лбу.
— По крайней мере до окончания праздников. Возможно, дольше. Возможно, мне придется взять следующий семестр, в зависимости от того, что будет нужно моей семье.
Диана кусает губу. — Ты не сможешь закончить учебу, если пропустишь семестр.
— Тогда я вернусь осенью. — Я беру ее руку, нуждаясь в ее тепле. Она знает это и переплетает наши пальцы. — Я не пропаду навсегда. Просто до тех пор, пока они больше не будут нуждаться во мне.
— Я бы хотела сделать больше, — говорит она с вздохом.
— Ты уже делаешь так много. — Я обхватываю ее щеку, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. Это легкий поцелуй, прикосновение для поддержки. — Ты превзошла все ожидания, помогая мне заботиться о Мэрианне. Но у тебя тоже есть жизнь. У тебя есть свой спорт, свои занятия. Несправедливо просить тебя делать это.
Ее горло движется, когда она глотает. — Хорошо. Мне нужно спросить. Ты хочешь расстаться со мной?
Моя челюсть отвисает. — Что? Черт возьми, нет.
В ее взгляде появляется облегчение. — Хорошо. Просто чтобы убедиться.
Я тихо смеюсь. Я смеялся очень редко в последние несколько недель, но Диксон всегда умудряется привнести немного легкости.