Настоящий ущерб, к сожалению, внутренний. Моя почка получила сильный удар. Доктор беспокоится о внутреннем кровотечении, поэтому она держит меня здесь для наблюдения на несколько дней. Она предупредила, что мне предстоит ожидать немного крови в моче.
Шейн падает в кресло, которое недавно занимал мой отец. Папа пошёл забрать Шейна из холла, когда тот позвонил и сказал, что он внизу, и я подозреваю, что он сейчас в зоне ожидания, давая нам немного приватности.
Неопределённость в глазах Шейна, когда его рука находит мою. Он дрожит. — Что случилось?
Выражение Шейна начинается с гнева, когда я рассказываю, как Перси выбил дверь, и заканчивается убийственным настроением, когда я описываю, как я свернулась на полу, пока он наступал на меня.
Когда я рассказываю о событиях вечера, трудно контролировать тошнотворное чувство в животе и слабые, трепещущие ощущения, которые пробегают через меня. Доктор дала мне что-то от тревожности, но я знаю, что таблетка или две не исправят то, что не так. Как бы ни было стыдно признаваться в слабости, я вспомнила, что мой отец говорил мне про просьбу о помощи, и поэтому я попросила своего врача, чтобы она устроила встречу с консультантом. У меня были панические атаки с лета. Я не могу больше их игнорировать. Пора встретиться с ними лицом к лицу, насколько бы страшным это ни было.
Серьёзность ситуации продолжает разрывать меня, словно ниоткуда. Как близка я была к тому, чтобы серьёзно пострадать. Может быть, даже погибнуть. Если бы Найл не вызвал полицию в тот момент, когда я закричала его имя, если бы они не прибыли в течение семи минут после вызова, кто знает, что бы могло случиться? Как есть, я не помню ничего после этого последнего удара. Я просто помню, как проснулась в машине скорой помощи, моя голова кружится.
— О, у меня ещё лёгкое сотрясение мозга, — говорю я Шейну. — Так что не включай основной свет. — Мы используем ночник в палате, который даёт мягкое бледное свечение, только слегка раздражающее мои глаза.
Он тянется и трогает повязку на моём виске. — Что случилось здесь?
— Я лежала в переднем холле, когда он пытался уйти. Низ двери ударил меня и порезал голову. Пять швов, — говорю я с сожалением. — Мне жаль моего папу, потому что ему придётся вернуться туда сегодня вечером и убрать всю кровь. Знаешь, что головы кровоточат, как чертовщина?
— Не пытайся шутить. Пожалуйста. — Его глаза снова наполняются слезами.
— Эй, всё нормально. — Я крепко держу его руку. —Я в порядке.
— Мне так жаль, детка. Я должен был быть там.
Я крепче сжимаю его руку. — Это не твоя вина. Ты не мог знать, что он появится сегодня.
— Я должен был защитить тебя.
— Прекрати. Ты не можешь винить себя. — Я меняю позицию и морщусь, когда боль в боку пульсирует. Дурацкая почка. — Не хочу, чтобы ты чувствовал вину.
Он обхватывает мою руку обеими своими руками. Когда он говорит, это сквозь кучу гравия. — Видеть тебя такой… это убивает меня.
— Я буду в порядке. Обещаю. Возможно, придётся поработать с терапевтом, чтобы разобраться со всем этим, но физически я скоро поправлюсь. Вот увидишь.
Он наклоняется и оставляет нежный поцелуй на мой лоб. — Я тебя люблю. Я больше не уйду от тебя. Надеюсь, ты понимаешь это.
Это вызывает улыбку. — Мне это нравится.
— Скажи, мне выгонят, если я лягу к тебе в постель?
— Я буду ругать их, если попытаются. Но ложись с этой стороны. Моя левая сторона полностью вышла из строя.
Шейн встаёт, чтобы снять пальто и сбросить обувь. Затем он осторожно ложится на узкую постель. Он 6’1 и чертовски мускулистый, так что нам тесно, но он умудряется устроиться рядом со мной, опираясь на один локоть, в то время как его рука мягко гладит мои волосы.
— Я возвращаюсь в Брайар, — говорит он. — Назад в Медоу-Хилл.
— Не возвращайся только из-за меня. Я буду в порядке.
— Нет, не только из-за тебя. Моя мама выгнала меня.
Я вздрагиваю, затем тут же сожалею об этом, когда у меня сжимается бок.
— На моё же благо, — добавляет Шейн. Он прижимает губы к моему не забинтованному виску, и я чувствую, как он улыбается. — Она напомнила мне, где я должен быть.
— На льду, — подтверждаю я.
— И с тобой.
Его рука скользит вниз по моей руке. Я чувствую, как его пальцы дрожат. — Я знаю, что кажется, что я очень хорошо справляюсь с этим снаружи...
— Действительно? — Говорю я сухо.
— Но я сейчас просто в ужасе. То, что ты в больнице, разрывает меня. Каждый раз, когда я думаю о том, как он выбил дверь и причинил тебе боль... — Шейн издает сдавленный звук. — Не позволяй мне уйти из этой больницы сегодня ночью, Диксон.