— Послушай, когда она сказала, что рассталась с Тайриком, мне пришло в голову, что она может попытаться возобновить отношения, но это не причина, почему я хотел её увидеть.
— Правда? Ты не хотел получить своё маленькое удовлетворение от того, что твоя бывшая горит желанием вернуться к тебе?
— Нет. Не хотел. Мне нужно было провести этот последний момент с ней. Мы были вместе четыре года. Я хотел, чтобы она знала, что мы не подходим друг другу, и что я влюбился в свою настоящую девушку.
Диана снова кусает губу. Но улыбка не может быть сдержана. Она озаряет всё её лицо. — Я не думаю, что ты врёшь мне.
— Не вру, — говорю я мягко. — Я не хочу никого другого, Диксон. Я хочу тебя.
— Почему?
Я хмурюсь.
— Я серьёзно. Почему ты хочешь меня? — Она грызёт нижнюю губу, и я практически вижу её неуверенность. — Я драматична, помнишь? Мне нужно было бы снизить свои эмоции перед встречей с твоей семьёй...
Моё сердце сжимается. — Чёрт. Мне так жаль, что я когда-либо дал тебе понять, что хочу, чтобы ты изменила себя.
Она держится за верх полотенца, чтобы оно не соскользнуло. — Я не буду, — говорит она твёрдо. — Изменять себя. Я мелодраматична и странна, и много спорю, и это моя личность. Если это пугает кого-то...
— Не пугает, — перебиваю я. — Я не хочу, чтобы ты менялась. Я хочу тебя такой, какая ты есть. Со всей драмой и остальным. Я улыбаюсь. — Так что, пожалуйста, будь моей настоящей девушкой.
Диана ставит одну руку на бедро. — Мне нужно подумать.
— Будешь заставлять меня волноваться, да? — Смеюсь я.
— Немного. Но я больше не злюсь на тебя.
— Хорошо.
— И… Она поднимает бровь. — Я тоже могу в тебя влюбляться.
— Влюбляться? — делаю вид, что возмущён. — Но я уже влюблён.
— Я не буду говорить тебе, что люблю тебя в ночь, когда ты выбрал свою бывшую подругу.
— Ладно. Я буду ждать этого с замиранием сердца. — Я подхожу к ней и касаюсь её щеки. — Ты в порядке? Джиджи рассказала мне, что произошло с Перси.
— Я в порядке. — Она качает головой, не веря в происходящее. — Просто не могу поверить в его наглость. Этот мрачный ублюдок сидел там в своей машине. Он сказал полицейским, что просто катался и случайно оказался у Медоу-Хилл, и остановился, потому что хотел вспомнить о наших отношениях. По его словам, у него не было злого умысла. Это не было угрозой.
— Чушь.
— Знаю. Но полиция ничего не сделает, потому что тот, кто написал запретительный ордер, не был ясен в формулировках, так что он ушёл по техническим причинам. Он не нарушил ордер. Но так или иначе, я позвоню детективу Вентду утром.
— Не переживай, я не позволю этому извращенцу быть рядом с тобой. Если он появится здесь снова, он поговорит с Шейном Джуниором и Шейном Третьим. — Я поднимаю правый кулак, а затем левый.
— Нам нужны лучшие имена для твоих кулаков, — говорит Диана без церемоний.
— Знаю. В своём оправдании могу сказать, что я никогда не называл их, так что я как бы импровизировал.
— Мы подумаем над этим.
— Может, упомянем на следующем собрании ТСЖ, — предлагаю я.
— Хорошая идея. — Она улыбается.
Я расправляю руки. Как только она входит в них, её полотенце падает на пол.
Я хмыкаю и смотрю вниз. — О. Соблазнение началось?
Она фыркает. — Я тебя не соблазняю. Но… теперь, когда я голая… думаю, ты можешь искупить грехи сегодняшнего вечера и подарить мне оргазм.
Смеясь, я поднимаю её обнажённое тело, иду к кухонному столу и сажаю её на него. — Начну своё искупление.
Глава 48
Шейн
Р. Линдли
Ноябрь
Диана и я проводим день благодарения с семьями друг друга. Моя семья ужинает в четверг, а семья Диксон — в пятницу, и, поскольку наши города находятся совсем рядом, мы можем поучаствовать в обоих праздниках. Мне нравится снова иметь девушку. Честно говоря, теперь, когда я полностью погружен в эти отношения, понимаю, что не имело смысла сопротивляться этому в прошлом году. Это моё естественное состояние. Я — парень, который всегда в отношениях. Вот кто я есть.
В четверг утром мы едем в Хартсонг, где моя младшая сестра встречает Диану как старую подругу, бросаясь ей на шею. Она тащит Диану наверх, чтобы показать что-то, пока я иду на кухню помочь маме.
— Где папа? — Спрашиваю я её.
— В кабинете.
— Отлично. Пойду поздороваюсь и потом помогу тебе с ужином.
— Хорошо, дорогой. Спасибо.
Я замечаю напряжение в её глазах, прежде чем она поворачивается к плите. Я подхожу ближе, чтобы коснуться её руки.
— Всё в порядке?
— Всё хорошо. Готовка меня всегда нервирует, ты же знаешь. Иди, посети отца.
Кабинет — это владение папы, наполовину мужская пещера, наполовину офис. Целая стена занята картотеками. Вдоль второй стены стоит стол из красного дерева с множеством компьютерных мониторов, над которыми висят фотографии в рамках и хоккейные сувениры. Третья стена украшена газовым камином, перед которым стоят два мягких кресла и журнальный столик.
Я нахожу папу на коленях на деревянном полу, копающимся в большой картонной коробке.
— Привет. Что ты делаешь? — Спрашиваю я с любопытством.
— Привет, сынок. — Он встаёт, чтобы быстро обнять меня. — С Днём благодарения.
Я похлопываю его по спине. — С Днём благодарения, старик.
— Кого ты называешь стариком? Я ещё молодой.
— Молодые люди не используют выражения вроде молодой цыпленок.
— Ауч. — Он прижимает руку к сердцу, словно я его ранил.
Я указываю на две коробки на полу. — Что это всё такое?
— О, у меня для тебя кое-что есть. Помнишь, я говорил тебе в прошлом месяце, что наконец-то разбираю коробки на чердаке? Я принёс сюда пару коробок, потому что нашёл кое-что интересное, что хочу отдать тебе и Мэрианнн. Нет смысла, чтобы всё это лежало на пыльном чердаке.
Он подходит к столу и поднимает сложенный квадрат ткани. Разворачивает его и держит красно-чёрный предмет одежды за воротник. Это майка Чикаго, старого образца, до того, как они сменили форму. Улыбаясь, он поворачивает её. На спине вышито ЛИНДЛИ.
— Ни фига себе, — восклицаю я. — Это твоя майка Чикаго Блэкхокс, когда ты там играл?