Смеясь, я протягиваю руку к пульту, но мой взгляд переключается, когда телефон загорается на столе. На экране отображается незнакомый номер. Массачусетс. Обычно я отправляю неизвестные номера на голосовую почту, но я чувствую какое-то беспокойство в животе, и почему-то беру телефон.
— Алло? — Отвечаю я с настороженностью.
— Шейн, это Прия. Из Медоу-Хилл.
Холодок пробегает по спине. Я крепче сжимаю телефон. — Прия, привет. Что случилось?
— Я звоню из больницы. Только что привезли Диану на скорой...
Комната начинает кружиться. — Что случилось? Она в порядке?
— Что происходит? — Мама касается моей руки.
— Диана в больнице, — объясняю я, снова сосредоточившись на Прие. — Расскажи, что произошло.
— Она пострадала, — говорит Прия, её дрожащее дыхание выдает её спокойный тон. — Тебе нужно приехать как можно скорее.
Я чувствую, как мир сжимается вокруг меня. — Как пострадала? Просто скажи, что случилось.
— Её бывший парень вломился к ней в квартиру и довольно сильно её избил.
Всё тело замерло.
Избил её?
Что, черт возьми, значит, что Перси её избил?
— В какую больницу? — Я уже вскакиваю на ноги.
— В Сент-Майклс в Хейстингсе.
— Я еду.
Глава 56
Диана
Я хочу дерзкую сучку
Как только Шейн заходит в мою палату, он начинает плакать.
— Не надо, — прошу я из постели. — Пожалуйста. Ты заставишь меня тоже расплакаться, а у меня и так нос забит. Хочу нормально дышать.
Но его не остановить. Его широкие плечи дрожат от слёз. Даже не могу представить, как это должно быть травматично для него — последний раз он был в больнице, когда держал руку отца, буквально наблюдая, как тот умирает. Его потрясённое выражение, когда он подходит ко мне, подтверждает моё подозрение, что он сейчас переживает флешбэк.
— Выглядит хуже, чем на самом деле, — говорю я с иронией.
Он не отвечает. Просто моргает, сдерживая слёзы, пока его встревоженный взгляд бегает по моему телу. Я знаю, что он видит. Повязка на голове, разбитая губа, опухший нос. Нос не сломан, слава Богу, но всё равно болит адски.
Настоящий ущерб, к сожалению, внутренний. Моя почка получила сильный удар. Доктор беспокоится о внутреннем кровотечении, поэтому она держит меня здесь для наблюдения на несколько дней. Она предупредила, что мне предстоит ожидать немного крови в моче.
Шейн падает в кресло, которое недавно занимал мой отец. Папа пошёл забрать Шейна из холла, когда тот позвонил и сказал, что он внизу, и я подозреваю, что он сейчас в зоне ожидания, давая нам немного приватности.
Неопределённость в глазах Шейна, когда его рука находит мою. Он дрожит. — Что случилось?
Выражение Шейна начинается с гнева, когда я рассказываю, как Перси выбил дверь, и заканчивается убийственным настроением, когда я описываю, как я свернулась на полу, пока он наступал на меня.
Когда я рассказываю о событиях вечера, трудно контролировать тошнотворное чувство в животе и слабые, трепещущие ощущения, которые пробегают через меня. Доктор дала мне что-то от тревожности, но я знаю, что таблетка или две не исправят то, что не так. Как бы ни было стыдно признаваться в слабости, я вспомнила, что мой отец говорил мне про просьбу о помощи, и поэтому я попросила своего врача, чтобы она устроила встречу с консультантом. У меня были панические атаки с лета. Я не могу больше их игнорировать. Пора встретиться с ними лицом к лицу, насколько бы страшным это ни было.
Серьёзность ситуации продолжает разрывать меня, словно ниоткуда. Как близка я была к тому, чтобы серьёзно пострадать. Может быть, даже погибнуть. Если бы Найл не вызвал полицию в тот момент, когда я закричала его имя, если бы они не прибыли в течение семи минут после вызова, кто знает, что бы могло случиться? Как есть, я не помню ничего после этого последнего удара. Я просто помню, как проснулась в машине скорой помощи, моя голова кружится.
— О, у меня ещё лёгкое сотрясение мозга, — говорю я Шейну. — Так что не включай основной свет. — Мы используем ночник в палате, который даёт мягкое бледное свечение, только слегка раздражающее мои глаза.
Он тянется и трогает повязку на моём виске. — Что случилось здесь?
— Я лежала в переднем холле, когда он пытался уйти. Низ двери ударил меня и порезал голову. Пять швов, — говорю я с сожалением. — Мне жаль моего папу, потому что ему придётся вернуться туда сегодня вечером и убрать всю кровь. Знаешь, что головы кровоточат, как чертовщина?
— Не пытайся шутить. Пожалуйста. — Его глаза снова наполняются слезами.
— Эй, всё нормально. — Я крепко держу его руку. —Я в порядке.
— Мне так жаль, детка. Я должен был быть там.
Я крепче сжимаю его руку. — Это не твоя вина. Ты не мог знать, что он появится сегодня.
— Я должен был защитить тебя.
— Прекрати. Ты не можешь винить себя. — Я меняю позицию и морщусь, когда боль в боку пульсирует. Дурацкая почка. — Не хочу, чтобы ты чувствовал вину.
Он обхватывает мою руку обеими своими руками. Когда он говорит, это сквозь кучу гравия. — Видеть тебя такой… это убивает меня.
— Я буду в порядке. Обещаю. Возможно, придётся поработать с терапевтом, чтобы разобраться со всем этим, но физически я скоро поправлюсь. Вот увидишь.
Он наклоняется и оставляет нежный поцелуй на мой лоб. — Я тебя люблю. Я больше не уйду от тебя. Надеюсь, ты понимаешь это.
Это вызывает улыбку. — Мне это нравится.
— Скажи, мне выгонят, если я лягу к тебе в постель?
— Я буду ругать их, если попытаются. Но ложись с этой стороны. Моя левая сторона полностью вышла из строя.
Шейн встаёт, чтобы снять пальто и сбросить обувь. Затем он осторожно ложится на узкую постель. Он 6’1 и чертовски мускулистый, так что нам тесно, но он умудряется устроиться рядом со мной, опираясь на один локоть, в то время как его рука мягко гладит мои волосы.
— Я возвращаюсь в Брайар, — говорит он. — Назад в Медоу-Хилл.
— Не возвращайся только из-за меня. Я буду в порядке.
— Нет, не только из-за тебя. Моя мама выгнала меня.
Я вздрагиваю, затем тут же сожалею об этом, когда у меня сжимается бок.
— На моё же благо, — добавляет Шейн. Он прижимает губы к моему не забинтованному виску, и я чувствую, как он улыбается. — Она напомнила мне, где я должен быть.