— Все-таки здесь жарко, — пробормотал он через мгновение, вернувшись обратно в прохладную комнату.
В дверь постучали. Официант — темнокожий парень из Судана, улыбаясь принес лед.
Почти сразу за ним ввалились Фархад и Вагиф.
— Его нет в номере, — закричали они, — давайте разливать виски.
Кроме двух стеклянных стаканов, стоявших в ванной комнате, ребята принесли несколько пластмассовых стаканчиков и теперь, побросав в каждый стаканчик по несколько льдинок, они щедро наполняли стаканы янтарной жидкостью.
Через пять минут кончилась еще одна бутылка.
— Нет, ты пойми, — настаивал Вагиф, — что мы потеряли. Мы трахали всех женщин империи. Всех. Русских, украинок, армянок, азербайджанок, узбечек, литовок. А теперь?.. С чем мы остались? А наши нынешние лидеры получали свой сексуальный, опыт в деревнях в общениях с курочками, ослами и другими животными.
— И не говори, — почти плакал Ариф, — жили хорошо. Но все равно независимость — вещь хорошая. Куда хотим, туда и едем. Теперь мы сами хозяева.
— Какие хозяева? — скривил губы Азиз. — Одно название. Кто нам разрешит распоряжаться своими богатствами? Ни Россия, ни США этого просто не позволят.
— Вот, — сложил огромный кукиш Фархад, — нужно было удержать нас в империи, — вот, — показал он всем свой кукиш, — не смогли. Больше в империю не пойдем. Будем независимыми.
«Дронго» молчал. Он не любил принимать участия в пьяных дискуссиях. Непомерность выпитого давала о себе знать. Ему было трудно общаться с основательно нагрузившимися партнерами.
— А какие здесь женщины, — сел на свой любимый конек Азиз, — это просто колдовство. Вы видели эту пухленькую, из парфюмерного магазина. Просто колдовство, — повторил он.
— Лучше француженок никого не бывает, — махнул рукой Вагиф, — они и наши женщины самые лучшие на свете.
— А польки? — спросил Фархад. — Про них забыли.
— Ничего вы не понимаете, — упрямо возразил Азиз, доставая еще одну бутылку, — самые красивые женщины на Востоке. А здесь Восток самый настоящий.
— Ты не увлекайся, — заметил Фархад, увидев как тот щедро разливает по стаканам уже очередную бутылку, — пришел позже всех, а пьешь больше всех Ты не наливай столько.
В «Дронго» вдруг начало просыпаться чувство страха. Словно он что-то сделал не так. Может, его раздражал этот иракский профессор, столь неумело демонстрирующий обычную проверку. Или его раздражал неряха-дипломат, забывший свою сумку. Может, он потерял равновесие после той беседы в «Аль-Рашиде», когда связной честно признался ему, что выдал свою связь с российским, бывшим советским посольством. Страх нарастал. Он уже понимал, что-то должно случиться. Это было чисто профессиональное — когда заранее предчувствуешь несчастье. Или провал. Что практически одно и то же. Каким-то шестым, седьмым, восьмым чувствами профессионалы умудряются заранее просчитывать степень возможных неудач и моменты катастрофы. Иногда это помогает. Часто становится почти фатальной неизбежностью, когда дар Кассандры приносит только несчастье.
Продолжать сидеть в этой компании было тяжело. Гости громко спорили о достоинствах восточных женщин. Он бесшумно встал, выходя на балкон. Перепад температур между номером и балконом сразу давал о себе знать.
Стояла удивительная ночь. Он впервые ощутил, что понимает смысл слов — река раскинулась. Тигр действительно лениво лежал, почти без движения. Река словно замерла. На другой стороне ярко светились башни минаретов. Он наклонился вниз. Там, внизу, суетилось сразу два десятка полицейских, подъезжали все новые автомобили.
— Что-то случилось, — подумал «Дронго», возвращаясь обратно в номер.
Спор был в самом разгаре.
— Давайте немного пройдемся, — предложил «Дронго» своим гостям.
Очередная бутылка была почти пуста и именно это обстоятельство вынудило их согласиться быстрее обычного.
С шумом и криками они вывалились в коридор, вызвали лифт и поехали вниз.
У выхода из лифта их встретил бледный министр печати.
— Что случилось? — весело спросил Вагиф. — Ты сегодня какой-то странный.
— У нас несчастье, — выдавил министр. Разбился наш товарищ…
Он еще не договорил, когда «Дронго» бросился к выходу.
Незадачливый дипломат был накрыт белой простыней. Но «Дронго» сразу узнал его руку. И этот костюм — бедняга ходил в такую жару в горчичном костюме, обильно потея и не обращая внимания на насмешки.
Вслед за ним из отеля вышли его гости.
— Какой ужас, — только и сказал Ариф. Остальные молчали.
«Волк» показал свои клыки, больно укусив. Первая кровь на этой охоте пролилась.
IV
Рано утром телефонный звонок разбудил «Дронго». Звонил руководитель делегации — заместитель премьера республики. Ему отвели в гостинице Президентский номер — 506, с балконами, протянувшимися метров на тридцать. Он был расстроен.
— Такое несчастье, — сказал заместитель премьера, — вы об этом пока не передавайте. Я попросил и двух других наших представителей прессы. Мы можем испортить весь праздник.
Заместитель премьера был хорошим писателем. Но, увлекшись административной работой, он забросил литературу, о чем часто сожалел. Будучи самолюбивым, волевым человеком, он тем не менее не любил рутинной организаторской работы, предпочитая перекладывать ее на других.
— Я все понимаю, — ответил «Дронго», — конечно, мы не дадим никаких сообщений. Что-нибудь известно, как он погиб?
— Просто свалился с балкона. Наверное, много выпил. Этот переход через Иран всем стоил слишком много нервов и здоровья, — в сердцах сказал заместитель премьера, прощаясь.
«Дронго» положил трубку. Итак — версия впечатляет. Просто напился и свалился с балкона. Правда, имелся один маленький недостаток и у этой версии. В отелях такого класса как «Аль-Мансур» пьяный гость просто не мог просто так вывалиться с балкона. Решетки, стоявшие там, были почти в три метра высотой. Для того чтобы выпасть, нужно было очень постараться или перелезть через балкон. Для трусливого дипломата и к тому же абсолютно трезвого за полчаса до своей смерти, сделать это было крайне затруднительно.
Он ждал своего связного долго, почти весь день. Арабская точность была сродни американской, только с зеркальной противоположностью. Если американец говорил, что будет в пять часов утра, можно не сомневаться, что без пяти минут пять американец будет на месте. Если это обещает араб, он вполне может появиться в пять вечера или вообще не явиться. «Дронго» знал эту особенность и не особенно огорчался, благо сама конференция, посвященная юбилею поэта, Проводилась в конференц-зале его гостиницы.
Афиф Заки прибыл только в третьем часу дня.
Это был невысокий смуглый араб, одетый в национальную одежду. «Дронго» сразу узнал его по фотографиям, показанным ему еще раньше в Москве, куда он специально слетал на один день.
Араб, видимо, тоже узнал его, уже по описаниям своего друга и, сделав большие глаза, вошел в лифт. «Дронго» поспешил за ним. В лифте, кроме них, было еще трое людей и Афиф Заки, демонстративно отвернувшись, смотрелся в зеркало.
На пятом этаже он вышел. «Дронго» вышел на шестом и спустился по лестнице, где его уже ждал арабский связной.
— Это вам, — сказал по-английски Афиф Заки, передавая ему сверток.
— Спасибо. Что-нибудь удалось узнать?
— Нет, ваш связной исчез сразу после того, как на него вышел ваш человек.
— Они исчезли оба? — «Дронго» интересовала судьба его предшественников.
— Да. Оба. И до сих пор ничего не известно о них. У нас кроме обычной разведки и контрразведки есть еще полицейская разведка и самая страшная — партийная. Вам об этом говорили?
— Об этом расскажете в следующий раз. Слушайте внимательно. Мне нужно знать, где жил предыдущий посланец. Гостиницу я знаю. Это «Палестина-Меридиан». Теперь мне нужно знать его номер. Вы можете узнать, в каком конкретно номере он жил?
— Конечно могу.
— Во-вторых, достаньте мне арабскую одежду к завтрашнему утру.
— Вы знаете арабский язык? — удивился Афиф Заки.
— Не знаю ни одного слова. Но пусть это вас не волнует. Вы, самое главное, достаньте мне такую одежду.
— Ее можно просто купить, — удивился еще больше араб.
— Очень хорошо. Сколько стоит такой костюм?