Ночь на цыпочках проскальзывает в комнату полицейского, последние недели она его единственная любовница. Темнота убаюкивает мужчину, укрывает мягким пледом воспоминаний и сумрачных грез.
Набережная Сент-Прадо, как воскресший «Титаник» плывет в океане, отливающем ртутью, и Морис качается по прихоти вздымающихся до небес волн. Он то и дело натыкается на странные фигуры диковинных форм и размеров, словно какой-то сумасшедший скульптор расшвырял в порыве вдохновения куски сплавов меди и золота. Полицейский мечется меж ними, шарахаясь от теней, шатаясь и оглядываясь. Распухшее от воды тело Дугласа, воздушным шаром парит над набережной и смеется над Морисом громогласным хохотом. Стальной взгляд человека в черном преследует мужчину, и тот прячется за скульптурами, безуспешно пытаясь усмирить бешеное сердце. Руки зеленоглазых дьяволов тянутся к полицейскому. Он кричит, кричит, готовый броситься прочь в черную топь, задохнутся, но остаться непокоренным.
Звонок телефона вырывает Мориса из затянувшегося кошмара. Он вздрагивает, открывает глаза, секунду-другую, привыкает к реальности, морщась от навязчивой трели, и тянется за трубкой.
- Ты слишком громко и часто думаешь о нас, сладкий, - слышит он в трубке благозвучный голос, - ты шаришь своими ручонками где не надо, ай-ай. Не стоит слишком близко подходить к тайне, она может укусить тебя.
- Вы ответите за свое преступление! - кричит в Морис в черную пустоту, но незнакомый голос только хохочет, множится, пока не заполняет всю комнату и звучит в голове Бака чудовищной симфонией. Мужчина со всего размаху бьет неповинный аппарат о стену, отчего тот разлетается, издавая плачущую трель, а смех все еще звенит в воздухе, едва затихая. Схватившись за голову, Морис бросается из квартиры и приходит в себя только в парке Декора, у памятника основателя местной партии - Голубых лент правосудия. Обрушившись уставшим телом на ближайшую скамью, Морис подставляет лицо ночному воздуху и старается обуздать бешенный стук сердца. Парк залит лунным светом, по пустынным аллеям танцуют первые опавшие листья. Бак тянется за сигаретой, но карманы пусты и тихо чертыхаясь, он откидывается на деревянную спинку. За спиной слышится тихий шорох, и Морис рывком оборачивается, готовый нанести сокрушающий удар.
- Тихо, дружище, тихо, - машет на него руками, закутанных в лохмотья бродяга и вглядывается в лицо полицейского с опаской, но участием, - ты в порядке?
В доказательство мирных намерений, он достает из бездны дурно пахнущих тряпок, окутавшей тело, почти полную бутыль какой-то темной жидкости и помахивая ею в воздухе улыбается, - выпьешь?
Морис с безразличием отворачивается и незнакомец, ободренный отсутствием агрессии, присаживается на край скамьи, откупоривает бутыль зубами и с наслаждением пьет, громко сглатывая.
- Хорошая сегодня ночь, дружище, - произносит он, утирая влажный рот затрепанным рукавом, отличное время для чудес.
***
Через добрых полчаса, проведенных на скамье в ночном, безлюдном парке Морис вдруг понимает, что вся его раздражительность, гнев и тревога последних дней куда-то испарилась, уступив место простой умиротворяющей тишине - в голове и сердце. Он чувствует себя свежим и спокойным, способным здраво мыслить и идти выбранным путем без сомнений и злости. Словно очнувшись от долгого сна, Бак глядит на молчаливого соседа, что продолжает сидеть, освященный только полной луной. Привлеченный вниманием, бродяга поворачивается к Морису и улыбнувшись снова предлагает ему выпить. Из недр большого кармана появляется складной стаканчик, и, аккуратно дунув в него, незнакомец наливает немного жидкости из бутылки. Морис, внутренне приготовившись к резкому запаху крепкого пойла, с удивлением обнаруживает, что напиток пахнет апельсиновой цедрой, осенними яблоками и согревающим теплом палочек корицы. Он пробует и изумленно смотрит на бродягу:
- Это пунш, - отвечает тот на немой вопрос полицейского, - моя покойная бабушка волшебно умела варить его и теперь наконец я приближаюсь к подобному мастерству.
Морис делает пару глотков и кажется, что нечто таинственное и невесомое танцует внутри его усталого тела, разливаясь солнечными бликами.
- Очень вкусно, - говорит он, отдавая стаканчик, - действительно удивительный напиток. Как с таким талантом ты оказался в столь бедственном положении, мистер...