Франс удивленно посмотрел на мужчину, еще час назад абсолютного незнакомца, не склонного к разговорам и беспричинной щедрости. Растянув губы в робкой улыбке, он вскочил со скамьи и растерянно оглядел себя.
- Боюсь, дружище, в этом виде меня не пустят даже в самую захудалую забегаловку, да и ты, с таким провожатым наживешь себе сомнительную репутацию.
«Попробовал бы кто-нибудь не пустить позавтракать представителя властей», - подумал Морис, но не стал озвучивать эту непреложную истину вслух и, критично осмотрел бродягу.
- Думаю у меня найдутся для тебя свежие брюки и пара теплых рубашек, - бросил он, поворачиваясь к выходу из парка, - не из последних коллекций, и, пожалуй, немного великоваты, но куда лучше твоего нынешнего наряда.
Он решительно обошел памятник сэру Говальду, председателю партии «ленточников» и устремился прочь, слыша, как Франс едва поспевает за ним, в рассохшихся от древности башмаках. Морисом внезапно овладела досада. Он конечно знал, как много бездонных скрывают трущобы Ригендола, как полиция закрывает глаза, на жмущуюся к подвалам и мостам серую, безликую массу, но в эту минуту его собственное пособничество равнодушию общества вызвало в нем отвращение. Он, безусловно, не стал в одночасье праведником, посыпающий голову пеплом в безмолвном покаянии, но до недавнего времени его и вовсе не волновали подобные «мелочи», и теперь, возможность помочь этому парню стала едва ли не главной задачей, проливающей свет на мрак последних недель. «Нищеброды - естественная плесень на городских стенах в любой точке этого забытого Богом мира» частенько говорил Дуглас и от мысли о напарнике у Бака заныло в животе.
Очередная порция воды обрушилась на город с глухим ворчанием, но Морис уже толкнул дверь квартиры, буквально втаскивая нерешительно мнущегося у порога Багидура в узкую, холодную прихожую и, через минуту уже набрасывал на кровать ворох вещей из шкафа.
- Раздевайся! Давай, примерь вот это и это, должно сгодиться, - сказал он, шаря руками в поисках старой коробки с ботинками.
Франс осторожно проскользнул в комнату и молча стал снимать с себя одежду, складывая лохмотья у двери.
- Стой, - обернулся Морис, - давай сперва в душ, горячая вода справа, полотенце я дам.
Он посмотрел на полуобнажённого бродягу и вдруг понял, что мысленно ошибся в возрасте: теперь ясно, что Франсу лет двадцать пять, а то и меньше, и вся предложенная одежда будет ему безнадежно велика. Парень выглядел болезненно худым без вороха шмоток на узких плечах. Впалый живот, явственно намекал, что кроме пунша в желудке хозяина давно ничего не было, а большой синяк на бедре наверняка следствие потасовки не в пользу хрупкого, как фарфоровая статуэтка тела. На шее болтался серебристый кулон в виде расколотой звезды и пары букв, и парень быстро сжал его в ладони, как только поймал на себе внимательный взгляд полицейского.
«От матери осталось, - подумал Морис, выхватывая с верхней полки шкафа большое синее полотенце, - или какой-нибудь мелкий культ. Религий развелось в последние годы немерено»
- В душ! - решительно повторил он, и выпроводил вконец растерявшегося гостя в ванную.
Глава 3
Сэмюэль Снуф, торговец средней руки с южной окраины Ригендола, сосредоточенно глядел на безмятежную гладь реки, ожидая, когда очередной приступ тошноты покинет его пухлое тельце. Темнота теплой ночи обнимала его мягкими лапами и мир, медленно вертелся, словно уставшая карусель. В узком бумажнике, спрятавшемся во внутреннем кармане щеголеватого пиджака мистера Снуфа приютилось несколько потертых купюр, едва ли четверть той суммы, с которой мужчина приехал в центр города, но Сэмюэль считал, что «вовремя остановился». В воде отражались манящие огни игорного дома «Тройка», не последнего места для отдыха вблизи набережной, которое мистер Снуф покинул нетвердой походкой совсем недавно. Рядом с казино, укутанный россыпью разноцветных звезд, мерцал «CandyDance», танцевальный клуб с элементами эротического шоу. В широких витринах, обнимая гладкие блестящие шесты, извивались полуобнаженные красотки, на любой вкус и кошелек и Сэмюэль замер, зачарованно разглядывая вереницу соблазнительных куколок, словно сошедших с подиума конкурса красоты. Пересчитав в туманном уме оставшиеся деньги, мужчина решил, что на традиционное танцевальное представление ему вполне хватит, а потом он, может и решится взять на часок уютную приватную комнату, обязательно с зеркальным потолком.
Мужчина даже зажмурился от предвкушения, а когда открыл глаза, увидел перед собой юношу в тонком черном пуловере и джинсах, обтягивающих стройные ноги. Изумрудные глаза смотрели на мистера Снупа с легкой насмешкой, а сам незнакомец, нарушая все границы дозволенного, буквально влип в мужчину всем телом: - Какая чудесная ночь, котик, ты не находишь? - полился в ухо мистера Сэмюэля шелковый шепот. На секунду мужчина подумал, что все это ему грезится, но ощущение теплой плоти, не оставляло сомнений в реальности происходящего и мистер Снуп нерешительно отстранился, толкаясь спиной в ограду набережной. - Я не нуждаюсь в твоих услугах, красавчик, - затараторил он смущенно, - я не по этой части, иди поищи себе другого клиента. Зеленоглазый улыбнулся, пропуская слабый протест Самюэля мимо ушей и вдруг буквально раздвоился под изумленным взглядом торговца: стремительно и абсолютно осязаемо, исключая вероятность алкогольного видения. Мистер Снуф явственно ощутил как мягкие ладони подхватывают его под локти с обеих сторон и нежно задали направление ставшему внезапно легкому и послушному телу. - А если нас будет двое, медвежонок, ты передумаешь? - услышал он подернутый бархатцой голос и готов был поклясться, что тот звучал прямо внутри его хмельной черепушки. Мужчина открыл было рот, еще не решив будет ли возмущаться или оправдываться, как всеми клеточками естества почувствовал, как незнакомое похотливое желание растет и множиться в нем, подобно зарождающемуся тайфуну. Он, мгновенно позабыв о привлекательных женских формах, страстно возжелал, чтобы манящие тела горячих незнакомцев слились с ним в едином танце и даже представил это как наяву, окунувшись во влажный жар и засеменил, увлекаемый зеленоглазыми близнецами в укромный уголок набережной: сумрачный и тихий. - Какой ты, оказывается, плохой мальчик! - рассмеялся ему в ухо один из «провожатых», и мистер Снуф широко раскрыл глаза, ошеломленный собственными мыслями и взрывами мурашек, вспыхивающими по всему телу, когда прохладные подушечки пальцев проникли ему под одежду. На ватных ногах мужчина добрался до укрытой раскидистыми молодыми орехами скамьи и начал лихорадочно стягивать с себя пиджак. Он ощутил в себе миллион мельчайших пузырьков и все, чего хотел, чтобы молодые дьяволята коснулись каждого из них, разливая по трепещущему телу долгожданную сладость. Сквозь дурман невыносимого вожделения мужчина различал, как звенят колокольчики смеха, а изумрудный туман окутывает его с головы до ног. На мгновение, на самой кромке трепещущего сознания, Сэмюэль угадал тревожное, темное присутствие кого-то третьего. Он встряхнул головой, озираясь словно испуганный зверек, но близнецы тотчас свились объятьями вокруг его тела и вот он, окончательно потеряв контроль, умоляющее застонал, сбрасывая с себя последнюю одежду. Кутерьма из шёпота и прикосновений поглотила все его существо и внезапно схлынула, оставив в голове ватную муть, а в теле - опустошенное одиночество.