Всё это вместе с другими соображениями не оставляло сомнений в том, что Ливен имел веские основания, чтобы высказаться против установления русского протектората.
Вскоре после получения в Санкт-Петербурге мнения русского посла главное правление в соответствии с решением совета компании направило К. В. Нессельроде подлинник акта о вступлении Каумуалии в подданство России, а также оригиналы других соглашений, заключённых Г. А. Шеффером. Руководители компании не возражали против приобретения, сделанного Шеффером, но явно не хотели принимать на себя обременительные обязательства, взятые им в отношении завоевания других островов. «Все сии последствия... — указывалось в донесении главного правления, — произошли по доброй воле независимого ни от кого владельца Томари. Одно токмо, на что доктору Шефферу соглашаться не должно бы было, причиняет большую неприятность, ибо он от г. Баранова не был уполномочен на то, чтобы... сметь принять на себя обязанность предводительствовать войском короля Томари для покорения тех островов, кои от него отторгнуты, и купить для сей экспедиции на счёт компании военное судно. Правление компании крайне сожалеет, что ни оно, ни Баранов, по отдалённости места и краткости времени, не могли его в том ни остановить, ни же предупредить, и должно теперь оставаться в неизвестности, какие из того выйдут последствия. Но правление между тем пошлёт Баранову приказание, чтобы его оттоле вызвать и тем предупредить, если возможно, события, действиям Российско-Американской компании неприличные».
Чтобы как-то сгладить впечатление от «событий неприличных», правление Российско-Американской компании представило на усмотрение К. В. Нессельроде «Историческое, климатическое и статистическое сведение о Сандвичевых островах, почерпнутое из известий, какие оно имеет от служивших в компании морских офицеров, бывших на тех островах, из которых явствует, что все они совершенно свободны от влияния европейских держав». В этой записке, подписанной первоприсутствующим директором правления М. М. Булдаковым, подробно перечислялись природные богатства и преимущества географического положения Сандвичевых островов.
Три дня спустя, 22 января (3 февраля) 1818 г., Булдаков предпринял ещё одно, на этот раз личное, обращение к одному из влиятельных царских сановников — статс-секретарю по иностранным делам графу И. А. Каподистрии. Пересылая копию донесения главного правления от 19 (31) января 1818 г. «с таким делом, которое заслуживает внимания истинного патриота», Булдаков писал: «Ожидание счастливого конца сему представлению зависит от того, как будет доложено государю императору, а может быть, и останется ещё без доклада, по случаю кратковременного здесь пребывания нашего самодержца. В последнем случае, да и во всяком другом, могу я надеяться, что в. с-во, по сердечной привязанности к новому Ватему отечеству, не изгладите из памяти сего дела и дадите ему ход во благое».
Надежды Булдакова на «счастливый конец» не оправдались, хотя представление главного правления и не было оставлено «без доклада» Александру I. Сообщая 24 февраля (8 марта) 1818 г. Козодавлеву окончательное решение по вопросу о Сандвичевых островах, Нессельроде писал: «Государь император изволит полагать, что приобретение сих островов и добровольное их поступление в его покровительство не только не может принесть России никакой существенной пользы, но, напротив, во многих отношениях сопряжено с весьма важными неудобствами. И потому е. в-ву угодно, чтобы королю Томари, изъяви всю возможную приветливость и желание сохранить с ним приязненные отношения, от него помянутого акта не принимать, а только ограничиться постановлением с ним вышеупомянутых благоприязненных сношений и действовать к распространению с Сандвичевыми островами торговых оборотов Американской компании, поколику оные сообразны будут сему порядку дел». Козодавлеву поручалось довести это решение до сведения компании и «дать ей предписание, чтобы она от главного правила не отступала». В заключение Нессельроде отмечал, что «последующие затем донесения, полученные в. пр-вом от доктора Шеффера, доказывают нам, что необдуманные поступки его подали уже повод к некоторым неблагоприятным заключениям», и сообщал, что император «соизволил признать нужным дождаться наперёд дальнейших по сему предмету известий».