— Рад приветствовать вас в наших палестинах, — продолжал Раздеев, усаживая Виктора на широкий, мягкий диван.
— Вы, наверно, устали, Виктор Андревич, — как бы невзначай бросил Раздеев и уголком глаз стал наблюдать за Виктором.
— Нет? Ну вот и отлично. В десять часов у посла оперативное совещание дипломатического состава. там мы вас и представим.
— И после некоторого молчания: — Курите? Вот, попробуйте «Уинстон». А мне давайте ваш «Беломор», давненько не баловался.
Затянулся жадно, как-то по-особенному, — словно хлебнул дым папиросы, зажмурив глаза…
Здание посольства такое большое, что, глядя на него снаружи, Картенев невольно сравнил его с океанским пароходом.
Высокие потолки, широченные коридоры. Чисто. Прохладно. Главное прохладно. На улице жара сорок восемь градусов по Цельсию. А в посольстве центральное охлаждение воздуха. Благодать.
Ровно в десять началось совещание. Кабинет посла — метров пятьдесят. Вдоль стен — полки с книгами, диваны, кресла.
Слева у окна большой полукруглый стол. За ним кресло. В кресле сидит посол — Иван Александрович Бенедиктов — крупный, высокий, лет под шестьдесят пять, с холеным, не старым еще лицом, с доверчивым взглядом темно-синих глаз, черными — без единого проблеска седины — волосами, зачесанными назад. Говорит увесисто, спокойно, но иногда вспыхивает от скрытого до поры внутреннего волнения, горячится.
— Картенев Виктор Андреевич, — говорил посол, улыбаясь.
— Прошу любить и жаловать. Третий секретарь посольства. Наш новый пресс-атташе.
Виктор краснеет под стремленными на него взглядами и торопливо садится в кресло.
На совещании, собственно, один вопрос: итоги ежегодного съезда правящей партии Индии, прошедшего недавно. на нем по приглашению исполкома Нацконгресса присутствовали два сотрудника посольства.
Пока они, — советник по политическим вопросам Карлов и первый секретарь Редин — рассказывают о своих впечатлениях, Виктор разглядывает людей, сидящих в комнате.
Кое-кого он знает — встречался раньше. Но большинство ему незнакомо. В левом углу сидит торгпред. «Угрюмый Семин», как зовут его во Внешторге. Умелый «торгаш» — в хорошем смысле этого слова, опытный специалист. рядом с ним худенький, невзрачный на вид советник-посланник Гордеев. так вот он какой — этот Гордеев. Виктор вспомнил: в Москве кто-то из посольских ребят говорил, что его называют «железный Гордей».
Чуть дальше, возвышаясь над ним на голову, сидит генерал-лейтенант со звездочкой Героя — военный атташе Кочетков. недалеко от него — Сергеев, невысокого роста крепыш, лобастый, розовощекий советник по экономическим вопросам. Сергеев строил крупную гидростанцию, в одном из штатов Индии, а теперь выдвинут на административную работу…
На совещании разгорелся спор. Суть его состояла вот в чем: Карлов и Редин рассматривают съезд как большой шаг по пути консолидации левых сил внутри правящей партии Индии. Съезд принял резолюцию о социалистическом пути развития страны в рамках гандизма. Об этом, впрочем, ранее неоднократно заявлял и премьер. Оглашены широковещательные декларации об улучшении жизни трудящихся в стране, о национализации ведущих отраслей промышленности, об осуществлении земельной реформы, решение о проведении которой было принято, между прочим, лет десять-двенадцать тому назад.
Их противники — среди них один из наиболее активных Раздеев, утверждают, что хотя свой выбор Индия вроде бы сделала, многие ключевые отрасли промышленности находятся в руках крупного монополистического капитала — собственного, индийского, быстрыми темпами растущего, инициативного, жадного. Что со времени съезда прошло уже более месяца, а дела правительства Индии пока противоречат заявлениям, которые делались лидерами партии на ее съезде…
И вот теперь, глядя на проходившие по площади войска, вспоминая о своем первом дне в Дели, о впечатлениях и встречах того дня, Виктор думал: «Хотел бы я знать, что думают о судьбах своей родины все эти пехотинцы, танкисты, пилоты, толпы людей… Что они думают о социализме? Знают ли они само это слово?..» Заключал парад сводный военный оркестр. Дирижерский жезл шедшего во главе шестисот трубачей, волынщиков и барабанщиков дородного детины в красно-золотых аксельбантах взлетал высоко в воздух. В едином строю соседствовали шотландские юбки и мантии из леопардовых шкур, кирпичного цвета мундиры и морские форменки. заунывно плакали волынки, оглушительно бухали медные тарелки.
В это самое время Раздеев увидел Картенева и Раджана.
— О-о-о, — воскликнул Семен Гаврилович, — сразу два пресс-орудия крупного калибра!