— Что именно вы исследуете? — спросил Боулдер Кристину, которая выдала меня, воскликнув:
— Перл интересовали некоторые выражения, которых она не понимала.
Губы Хана изогнулись в коварной улыбке.
— Не понимала?
— Нет… я имею в виду… да, но если бы я знала значение, я бы это не искала.
— Тебе интересно, как мужчины мастурбируют?
— Это просто недоразумение, — быстро сказала я, но Хан уже выходил из комнаты, и подразумевалось, что я должна последовать за ним.
Выходя за дверь, я бросила последний взгляд через плечо и увидела, как глаза Боулдера смягчились, когда он подошел к Кристине. С ней все было бы в порядке, но, глядя на то, как Хан стремительно спускался по лестнице, я также знала, что у меня большие неприятности.
— Хан, — крикнула я ему вслед, но он направился прямо в свою комнату, а я за ним по пятам, и захлопнул дверь, как только мы оказались внутри. — Хан, — попыталась я снова, и на этот раз он обернулся и с раздраженным выражением лица прижал меня к стене.
— Ты думаешь, это шутка? — угрожающе пробормотал он.
— Нет.
— Ты заложница, Перл.
Я с трудом сглотнула.
— Скажи это! — потребовал он.
— Я заложница, — быстро сказала я. — Я думаю, что это уже установлено.
— Тогда почему, черт возьми, ты думаешь, что ты хозяйка дома и можешь вальсировать тут, как тебе заблагорассудится?
— Я так не думаю, — запротестовала я. — Нас не было всего несколько минут.
Ткнув пальцем мне в лицо, Хан тихо зарычал.
— Ты никогда больше не будешь убегать от меня, или я накажу тебя за это.
То, как он возвышался надо мной своим гигантским телом и неприкрытой мужественностью, было пугающим, и мои ноги слегка дрожали.
— Хватит всех твоих криков и угроз. — Я подняла руку, как щит. — Я услышала тебя в первый раз.
— Слышать и понимать — это не одно и то же, — прорычал он и прижался ко мне, физически подчеркивая, что он больше, сильнее и гораздо более угрожающий, чем я.
— Если ты нарушишь свое слово, я тоже могу нарушить свое. — Его глаза сверкали в моих, а губы чувственно коснулись моих губ, что заставило меня оттолкнуть его. Он не сдвинулся с места, но держал меня в плену своего тела и мужского запаха.
Я с трудом сглотнула, в кои-то веки не в состоянии подобрать слов.
— Это не угроза, Перл, это обещание. Сделаешь это еще раз, и я накажу тебя так, как мне заблагорассудится.
В его словах было сексуальное обещание, от которого у меня по спине побежали мурашки. Мне нужна была дистанция, и я снова толкнула его, и на этот раз он отступил достаточно, чтобы я смогла протиснуться мимо него.
Я побежала в ванную, мое тело тряслось от необходимости избавиться от эмоциональной перегрузки, под которой я находилась.
— Пять минут, — усмехнулся Хан. — Ты не будешь дуться в ванной всю ночь. Пять минут, а потом ты вернешься сюда.
Захлопнув за собой дверь и посмотрев в зеркало, я не узнала в отражении сверкающие глаза или опущенные брови женщины. Я выглядела мрачной и сердитой, как человек, потерявший душевное равновесие.
«Да, вот что происходит, когда ты вынуждена жить с мужчинами», — сказала я себе и глубоко вздохнула.
«Помни, кто ты есть, — донесся изнутри голос моей матери, и, закрыв глаза, я призвала на помощь самую храбрую часть себя. — Я сильная, уверенная в себе, умная, отзывчивая, и я делаю это, чтобы защитить Лауру и моих людей. Этот ужасный человек ничего не может сказать, чтобы унизить меня. Мне не нужно его одобрение, чтобы чувствовать себя хорошо. Пусть он кричит и угрожает мне; я взрослая женщина, а не беспомощный ребенок».
Воодушевленная своей ободряющей речью, я повернулась, чтобы посмотреть на свое отражение.
Я не могла позволить ему так до меня добраться. Я должна была помнить, что Хан всего лишь играл в интеллектуальные игры.
И он в этом мастер.
На мгновение я подумала, что он собирается поцеловать меня по-настоящему, но я все еще помнила, как он сказал мне, что я не в его вкусе. Для него все сводилось к контролю и доминированию, и ни к чему другому.
Мои глаза пробежались вверх и вниз по моему телу. Мне всегда нравился мой рост и длинные ноги, но в остальном я была довольно стандартной по сравнению с женщинами в фильмах, которые я смотрела в последнее время.
Я расчесала ресницы. Они были длинными и густыми, но из-за того, что я была блондинкой, нужно было быть близко, чтобы это увидеть. Я не считала себя тщеславным человеком, и мое внимание всегда было сосредоточено на других, но, читая все эти старые книги о страсти между мужчинами и женщинами, я не могла не задаться вопросом, какой меня видят другие. Никто никогда не называл меня красивой, как в книгах. На самом деле, единственным мужчиной, который когда-либо комментировал мою внешность, был Хан, когда он сказал, что предпочел бы выключить свет, если бы хотел заняться со мной сексом.