— Перл? — сказал он, возвращая меня к разговору. — Ты меня слышала? Я сказал, что так было всегда, и я не собираюсь это менять.
— Потому что власть развращает, — указала я. — Иерархия, как правило, лучше всего смотрится сверху, и я уверена, что ты бы смотрел на это иначе, если бы был бедняком, а не самым богатым человеком в стране.
— Я не самый богатый человек в стране, — сказал он с самодовольной улыбкой. — Но я самый могущественный.
— Тогда представь, что ты мог бы сделать со всей этой силой. Скольким людям ты мог бы помочь.
— Ах, но, милая Перл, — сказал он, прекрасно зная, что мне не нравятся его покровительственные ласки. — Я не святой, я прагматичный правитель, который хочет, чтобы моя страна процветала. С тех пор как ты пришла сюда, ты бросаешь вызов тому, как мы делаем вещи, но позволь мне сказать тебе кое-что: ваши методы нелогичны.
— Нет, это не так. Принцип справедливости имеет полный смысл, и на Родине все счастливы.
Хан прищелкнул языком.
— Пф, я отказываюсь верить, что все счастливы. Признай это, вы сделали все бесплатным для всех, и это означает, что кто-то облажался, в то время как другие получают все готовое на блюдечке, не прилагая усилий.
— Нет, это не так, — настаивала я. — Вот как работает демократическая система справедливости. Мы все вносим свой вклад, в чем можем, и вместе создаем прекрасное общество. Я не против платить за парки, даже если я никогда туда не хожу; Я счастлива, что ресурсы тратятся на больницы, хотя я никогда не болела. — Я гордо улыбнулась. — Я знаю, что помогала оплачивать мосты, которые я никогда не пересекала, школы, которые я никогда не посещала, и лечение бесплодия, которое я никогда не получала сама. Это то, что делает развитое общество.
Хан наклонил голову.
— И ты находишь это справедливым?
— Да, потому что все, что мне нужно, доступно и мне. Таким образом, у всех есть равные возможности проявить свои уникальные таланты и заниматься тем, чем они увлечены.
Я нахмурилась, когда Хан поднял свое одеяло и помахал им вверх-вниз.
— Что ты делаешь? — спросила я.
— Я пукнул, — сказал он с легкой усмешкой.
Я просто уставилась на него, разинув рот. Его невоспитанность все еще умудрялась удивлять меня.
Его ухмылка стала шире.
— О, прости, я подумал, раз ты несешь чушь, я тоже могу.
— Я говорила о принципе справедливости. Это прекрасная вещь, — поучала я его.
— Это дерьмо!
Раздраженно фыркнув, я легла и повернулась к нему спиной, давая понять, что наш разговор окончен.
— Знаешь, — сказал он, все еще ухмыляясь, — когда тебе надоест спать на этом диване, ты можешь присоединиться ко мне в моей мягкой постели.
— Я не буду спать в твоей вонючей постели, — пробормотала я сквозь стиснутые зубы.
— Пока, — сказал он тихо, но я услышала его и подняла голову, чтобы посмотреть на него.
— Скорее «никогда», и выключи свой свет.
Он так и сделал, но из ванной все еще лился свет, на чем я настояла после того, как безнадежно пошарила по его огромной комнате и в первую ночь ударилась ногой о его кровать.
Мой ночной ритуал размышлений о счастье и благодарности был прерван через три или четыре минуты, когда я услышала, как Хан встал с кровати и подошел ближе. Мои уши улавливали каждый звук его босых ног по полу, и с каждым из его восемнадцати шагов мое сердце билось быстрее.
— Перл, — его голос был низким, мягким и слишком близким.
— Да, — сказала я, не поворачиваясь к нему лицом.
— Я хочу спросить тебя кое о чем.
Всегда слишком любопытная для моего же блага, я медленно повернулась и увидела, что он сидит на корточках рядом со мной.
— Разве тебе не любопытно? — спросил он и наклонился так близко, что дуновение его приятного одеколона заиграло в моих чувствах и вернуло воспоминания о том, как он чуть не поцеловал меня ранее.
— О чем?
— О сексе.
— Нееет, — воскликнула я и села, указывая на его кровать. — Возвращайся в свою постель и оставь меня в покое.
Он наклонил голову, но не подал никаких признаков того, что собирается уходить.
— Что, если я предложу научить тебя управлять моим гибридом (прим. летательный аппарат)?
— Что? Нет! — воскликнула я, вообще не видя связи.
— Мне любопытно, — спокойно сказал он. — И я хотел бы попробовать это с настоящей женщиной.
— Тогда сделай это, но не впутывай меня в свои извращенные мысли.