Кивнув, я подняла руки.
— Я не вижу другого выхода, и я предпочитаю рассматривать это как возможность для нас.
— Давайте проголосуем, — сказала моя мать. — Да, Перл должна занять место Афины или нет, мы должны продолжать искать другое решение.
Шестьдесят пять процентов проголосовали «за», и с этим демократия сказала свое слово, и моя судьба была решена.
Подавляя свои эмоции, я стояла, сурово и стоически выслушивая благодарственные речи членов Совета за свою жертву.
«Камикадзе», — снова подумала я и почувствовала облегчение, когда заседание Совета закончилось, и я смогла выйти из виртуальной реальности и побыть одна. Только тогда я позволила своему страху вырваться на поверхность, и мои слезы потекли свободно.
«Бояться — это нормально», — успокаивала я себя. Я была бы бесчеловечна, если бы отказ от своей свободы мужчинам Севера не пугал меня. Глубокое чувство сожаления наполнило меня, и я позволила себе несколько минут жалости к себе, обхватив себя руками за талию и сосредоточившись на всех людях, по которым я буду скучать и, возможно, никогда больше не увижу.
Тыльной стороной ладони я вытерла глаза и сделала глубокий вдох, прежде чем поднять голову, чтобы ответить на входящий звонок от моей матери; это было неизбежно.
— Мама, — сказала я голосом настолько мягким и безразличным, насколько смогла.
— Перл. — Она наклонила голову с выражением глубокого сочувствия во взгляде. — Нам нужно поговорить о деталях. — Так типично для нее — сосредоточиться на предстоящем пути вместо того, чтобы зацикливаться на связанных с этим эмоциях.
— Я знаю.
— Твое решение мудрое и бескорыстное, но я хочу, чтобы ты знала, что если в какой-то момент ты не сможешь сдержаться, у тебя есть выход.
Я сделала глубокий вдох.
— Я слушаю.
— В рамках переговоров ты будешь настаивать на регулярном контакте со мной — это способ для нас в Совете убедиться, что с тобой все в порядке и с тобой не обращаются плохо.
— Хорошо.
— Нет никаких сомнений в том, что любое наше сообщение будет прослушиваться мужчинами Севера, поэтому твое кодовое слово, чтобы сообщить мне, что тебе нужна помощь, — радуга.
— Радуга?
— Да, если ты упомянешь, что видела радугу, я буду знать, что нужно действовать.
Я скрестила руки на груди и подошла ближе к ней в выбранной ею виртуальной комнате, пышной оранжерее, в которой горел свет и бабочки порхали с одного растения на другое.
— И что ты будешь делать потом?
Ее первозданное выражение лица было испорчено тем, как раздулись ее ноздри и слегка сузились глаза.
— Я устрою им ад, — решительно заявила она и отмахнулась от мухи, которая слишком близко подобралась к ее темно-русым волосам, собранным, как всегда, в практичный пучок.
— Пожалуйста, не начинай войну, — убеждала я ее.
— Конечно, нет. Но я позабочусь о том, чтобы мы применили самые жесткие санкции, которые когда-либо видели Северные земли. — Она сделала паузу на секунду, прежде чем сказала: — Мы откажемся посылать им их мальчиков.
Напрягшись, я испускаю глубокий вздох.
— Будем надеяться, что до этого не дойдет. Если северяне не получат своих мальчиков, они отреагируют жестоко, и они также отрежут нас от наших поставок.
Изобель усмехнулась.
— Ты имеешь в виду их сперму? Я не уверена, что разводить наших детей с генами мужчин Севера было очень мудро с самого начала. Я слышу тревожные сообщения о том, что молодежь ведет себя вызывающе. В них течет кровь мужчин Севера.
— Да, я тоже слышала подобные сообщения, но у нас не так много выбора, не так ли? Наши мужчины любящие, мудрые и нежные, но неспособные к размножению, — напомнила я ей.
— Не все из них, — заметила Изобель.
— Нет, к счастью, не все, но все же… — я грустно улыбнулась ей. — Мужчины Севера нуждаются в нас, чтобы поддерживать свое население, и, к сожалению, мы нуждаемся в них.
Изобель молчала, поэтому я продолжила.
— Я уверена, что с любовью, заботой и терпением дети вырастут и внесут отличный вклад в наше общество.
Невербальное выражение ее лица выдавало сомнение.
Я напустила на себя самое оптимистичное выражение лица.
— Я надеюсь, что со временем на севере не будет границ, и мы все будем жить в гармонии.
— Это прекрасная мысль, моя дорогая. Иди с миром и дай мне знать, как идут переговоры.
— Спасибо. Я так и сделаю.
— Радуга, — напомнила мне Изобель.
— Да, радуга, — повторила я и как раз собиралась закончить разговор. — Мама…
Она подняла руку и посмотрела на бабочку, приземлившуюся там.