Выход из пещеры походил на грубо вырубленный дверной проем. За ним виднелось небо, а ниже – край скалы, тропа, цветы и недавно примятые травы, зеленые холмы.
Тяжело дыша, Райо привалился к краю проема. Запах летних лугов теснился в горле, не давал сделать полный вдох. Два года взаперти, два года во сне, отвык от простора. Но теперь осталось лишь сделать шаг, переступить порог…
На пороге стояла корзина, до верху наполненная ягодами и круглыми лепешками. Девушка подошла – чуть пошатываясь и ступая медленно, осторожно, как по тонкому льду, – затащила корзину внутрь и сказала:
– Это наша пища. Теперь до полной луны ничего не принесут.
– Кто? – спросил Райо. Он по-прежнему смотрел на тропу, ведущую на волю.
– Жрецы, посвященные в тайну, – ответила девушка. Равнодушно, словно задумываться об этом не имело смысла.
– Но нас никто не стережет? – Райо выпрямился, заставил себя сделать глубокий вдох. – Я могу уйти?
Она молча отступила с дороги, и Райо шагнул вперед.
Боль вспыхнула в груди, полоснула огнем, следом ударила слабость – швырнула на землю. Небо горело над головой солнечным и лазурным огнем, грозило рухнуть, погрести под собой. Ветра, – обманчиво свежие, свободные, – душили, отнимали силу. Сердце грохотало, не в силах совладать с ними.
Темнота сгустилась, затопила душу – но лишь на миг. Открыв глаза, он понял, что вновь сидит под сводами пещеры, рядом с неумолчной водой. Девушка стояла на коленях подле него, обнимала за плечи и не давала упасть.
– Что.. с миром? – спросил он. Слова ломались в горле, распадались слабыми звуками. – Почему там нельзя дышать?
– С миром все в порядке. – Девушка погладила Райо по голове, успокаивая, как ребенка. – Просто мы с тобой не можем жить вне этой пещеры. Из-за лики. Пойдем.
Не сопротивляясь, он позволил увести себя обратно в дальнюю пещеру. Девушка раздвинула траву, жестом велела Райо лечь и сама опустилась рядом. Листья качались над головой, дурманящий аромат обволакивал, и с каждым вдохом сердце билось все размеренней, спокойней, а к телу возвращались силы.
– Это лика, – проговорила девушка и коснулась стебля травы. – Ты так долго пробыл среди ее побегов, что она пропитала тебя, как почву. Проникла в кровь. Ты можешь жить лишь вблизи нее, под ее сенью, среди ее запаха. Снаружи ветер уносит его, и ты не можешь дышать. Не можешь уйти.
– А ты? – спросил Райо. Боль стихла, но накатила тоска, безысходная и острая. Неужели никогда он не сможет ступить на тропу, вернуть себе свободу?
– И я, – сказала девушка. – Ведь я – твоя жрица, все это время я была здесь с тобой, лика проникла и в мою кровь. Спи. Я объясню все во сне.
Райо хотел возразить, но она провела ладонью по его лицу, и слова пропали. Дремота навалилась, принудила закрыть глаза. Тьма, неодолимая, мягкая, клубилась, тянула к себе, и все звуки растаяли, остался лишь тихий голос:
– Помни, я – твоя жрица. Мое имя Ойра.
Ее имя – набат в ночи. Звучит, не умолкает, рассвечивает даль всполохами пламени. Все вокруг зовет ее. Зовет и он:
– Ойра!
Ее пальцы сжимают его запястье. И в том же миг ночь обращается в день – кругом блики и лучи, но ни один из них не слепит. Они омывают, очищают, их можно пить, как воду. Сияют беспокойной рябью, и в их течении стоит Ойра.
Светлые пряди ее волос парят на невидимых волнах, в глазах преломляются отражения. Тонкие руки изрисованы причудливыми красными узорами, белое платье льнет к телу, струится. Неужели всего несколько мгновений назад он видел ее пленницей, измученной и грязной? Нет, такого не было никогда.
Ойра крепче сжимает его руку, кружится, увлекает его за собой. Все быстрее, быстрее, так быстро, что он успевает увидеть себя и ее – отражения среди лучей, то здесь, то там.
Он видит себя и не узнает. Чистое лицо, спокойный взгляд, золотой обруч на длинных волосах, багряные и синие складки одежд. Высокий, сильный, не знающий преград, все пути ему открыты. Кто этот человек в отражениях?
– Да, Райо, это ты, – говорит Ойра. – Ты правитель, а я – твоя жрица. Такие мы во сне.
Во сне?
Это сон.
Обман, ложь – ему не нужна эта ложь. Нужно вырваться, очнуться! Но память о яви наползает как тень, лучи и блики гаснут вокруг. Наяву он спит на земле, он раб ядовитой травы, пленник, лишенный памяти. Зачем просыпаться?