— Шли по лесу и Тинка его нашла.
— Тинка, — спохватилась женщина. Отбросив в сторону мокрую тряпку, она выбежала в сени. Собака ровненько сидела около порога на снегу, преданно сверля глазами дверь.
— Заходи милая, — пригласила Варвара и Тинка забежала в дом, быстро свернулась калачиком углу и закрыла глаза.
— Верная псина, — констатировал Иван. — И сколько можно ей говорить!? Забыли тебя на улице, голос подай. Нет, же, — возмущался он, — сидит, ждет.
Лайка не открывая глаз, лишь повела ушами в сторону хозяина.
— Не подслушивай, — веселился дед, заметив движение ушей.
— Отстань от нее, — подхватила Варвара, собирая с пола вещи Гелиота.
Когда она подняла рубаху, из нее вывалился сверток. Развернув его женщина вздрогнула. Коралловое колье, кольца, браслеты, колье с огромными камнями, переливающимися на свету. Все это было с небольшим налетом сажи, и оплавившимися краями. Женщина растерянно бросила содержимое на старый деревянный стол и обреченно села на лавку, опустив руки.
— Чует мое сердце дед, беду ты на нас накликал, — взволнованно произнесла она.
— Не говори ерунды! — осек ее муж. — Я парня спас, а не беду накликал. Женщина — язык твой враг.
— Так он вор! — косилась Варвара на переливающиеся камушки в колье. — Одежда на нем крестьянская, поношенная. В лесу ты его нашел, бежал значит от кого. Может он боярина своего убил и ограбил. Надо сообщить о нем! Беглый он.
— Никуда мы сообщать не будем, — уверенно заявил Иван. — Не наше это дело. Мы с тобою ведь и не знаем, как оно было на самом деле. Придет в себя, спросим.
— Если придет! — сочувственно сказала женщина.
— Вот то-то же и оно.
Юноша резко проснулся. Его словно окунули в ледяную воду, а потом выбросили на засушливый берег. Первое что он увидел, придя в себя — это сияющие голубые глаза, морщинистое доброе лицо, обрамленное светлыми волосами. Когда их взгляды пересеклись, женщина отпрянула в страхе.
Гелиот сел, злость отразилась на молодом лице. Ее страх разозлил его, но когда он вновь поднял глаза, то больше не увидел его. Теперь в них было сочувствие. Гелиоту вдруг стало не по себе. Ему стало неловко и стыдно за вспышку гнева.
Хрупкая старушка сидела на полу с мокрым полотенцем в руках, Гелиот чувствовал приятную влагу на лице.
— У тебя такие черные глаза, — произнесла она добро. — Я аж первую секунду испугалась сильно, — призналась женщина.
— Воды, — севшим голосом протянул он.
Варвара спешно встала, зачерпнула ковшом воду в кадке у входа и протянула юноше. Он жадно схватил ковш и начал пить. Вода обжигала внутренности, но остановиться он не мог. Выпив все, Гелиот рухнул обратно на подушку и тяжело задышал. Вернулся кашель, он душил горло.
Откашлявшись, юноша более или менее пришел в себя. Сумел снова сесть и осмотреться. Он скользнул взглядом вокруг: убогая от бедности, но опрятная комната. Он в чистой одежде на теплых одеялах, вместо промерзлой земли. Суставы ломит страшно, но жгучий жар медленно отступает. Чего нельзя сказать о душе, с первыми же секундами сознания он вспомнил все. Все и сразу.
— Я уж думала, ты не выкарабкаешься, — нарушила тишину женщина. — Такой жар у тебя был.
Гелиот нервно дернулся от звука ее голоса.
— Где, где моя одежда? — взволнованно спросил он.
Женщина внимательно всмотрелась в его лицо, после чего отстраненно спросила, будто это ее вовсе не волновало.
— Ты вор? Ты убил кого-то?
Юноша ошарашено замотал головой, но это касалось только первого вопроса, хотя женщине этого не стоило знать.
— Хорошо, — согласилась старушка. — Просто не складывается. — Она умолкла. — Вон твои вещи, — махнула Варвара рукой в сторону лавки, под ней лежала стопка одежды — И все твои сокровища там же. За их сохранность не беспокойся, нам со стариком чужого не надо, а твои безделушки много бед принести могут.
Гелиот хотел было разузнать «Давно ли он здесь?» «Как оказался?», но женщина надавила на его грудь, принуждая лечь. От слабости он поддался, позволяя ей уложить себя на подушки. Варвара укрыла его под самое горло одеялом. Убедившись, что все хорошо, женщина поднялась на ноги.
— Полежи! — велела она тоном не терпящим возражений. — Я похлебку приготовлю. Тебе сил надо набираться.
Юноша не стал спорить, хотя в голове тикала мысль уйти незамедлительно. Он остался болеть, думать, наблюдать за доброй суетливой женщиной. Варвара не могла не внушать доверие и любовь. Рядом с ней становилось спокойно, тихо и мирно, чего давно не было в его жизни. Когда она находилась в доме, болтала с ним, боль отступала. Стоило Варваре уйти — и все возвращалось. Воспоминания словно вихрь захватывали его, становилось тяжело дышать, и возвращался жар. Дело было не в переохлаждение на морозе, а в душевной боли. Она, а точнее непонимание как дальше жить, приковали его к кровати.